Выселить... за улучшение здоровья!

Честно говоря, с подобным стал­киваюсь впервые. За 30 лет работы в прессе я слышал тысячи историй о выселении и сам описал несколь­ко десятков. Но этот случай особен­ный. Семью безработных инвалидов с двумя детьми-школьниками грозят выселить из социального жилья в Риге. Умудренный читатель скажет: «Наверняка сами виноваты». В каком- то смысле – да. Но в чем же их вина? Неуплата? Злой арендодатель? Нет.

Ответственная квартиросъемщи­ца «виновна» в том, что ее болезнь, мешавшая работать, немного отступи­ла. Возможно, временно. Была у нее вторая группа инвалидности, стала третья. Теперь она теряет право на социальное жилье.

«Это моя вина...»

«...Я в отчаянии. Нашу семью хотят выселить из социальной квартиры. Мы с мужем инвалиды, у него панкреатит, у меня онкология, лимфогранулематоз, болезнь Ходжкина. У нас двое мальчишек, 11 и 13 лет. Я не могу избавиться от ощущения, что это моя вина... Что мне делать?» – пишет Римма, рижанка с инвалидностью.

Полагаю, буквально через год все редак­ции будут ломиться от похожих писем. Все дело в новом Законе о найме жилых помещений.

Новая редакция закона отменила бес­срочные договоры найма, в том числе – между самоуправлениями и съемщиками жилья.

В правилах Рижской думы предусмотрены договоры сроком на два года – для муниципальных квартир, и сроком на полгода – для социальных квартир, которые предоставляют особо уязвимым категориям нуждающихся. Каждый раз семья должна продлевать этот договор, а если основания занимать ранее выделенную квартиру исчезли – то освободить жилплощадь.

Римма Бычковская получила от Рижской думы извещение о необходимости осво­бодить социальную квартиру по ул. Гобас, которую она получила, как инвалид второй группы. Причина в том, что со временем здоровье Риммы немного восстановилось.

Нынешнее выселение далеко не первое в жизни женщины. Встречая таких людей, не могу избавиться от мысли – за что их так испытывает судьба?

«Я помню, как ломали наш дом...»

Когда Римме было всего 8 лет, умерла ее мама. Воспитывала ее бабушка, и свое первое выселение она пережила, будучи школьницей.

Тогда у дома, в котором жила Римма с бабушкой, появился хозяин. В 1990-х и нулевых таких историй были сотни тысяч.

Обычно хозяин такого дома выселяет жильцов, заселяет новых, естественно, поднимает им квартплату, и дальше все по накатанной. Но у жильцов остается такая малость, как воспоминания о годах, проведенных в старой квартире. Можно пройти мимо дома, вспомнить светлые деньки.

Дом, из которого была выселена Римма с бабушкой – уничтожили. Хозяин предпочел снести старое строение и продать землю. Теперь на ней – АЗС. В нее можно зайти, купить в кассе какую-либо мелочь и пред­ставить, что там, где теперь туалет – была кухня крошечной квартирки Ивановых. А где полка со сладостями – коридор квартиры Берзиньшей.

Вас тут не стояло!

Это случилось аккурат на стыке веков. Так что для Риммы XXI век начался с изуче­ния жизни в арендных квартирах. О, сколько их было за 16 лет...

Правда, бабушка встала в квартирную очередь с надеждой получить муниципальное жилье. И не успела дождаться, вернее, не успела дожить до такого счастья. Было бы логично, если бы очередь бабушки перешла внучке. Ведь верно? Но так не происходит.

Оказывается, сам по себе несовершеннолетний ребенок в очереди стоять не может. Если его опекун умирает раньше, чем ребенок оказывается в муниципальной квартире, нужно становиться в очередь еще раз, уже самому повзрослевшему ребенку.

Римма стояла в очереди целых 13 лет, причем, как оказалось позже, могла пре­тендовать как на обычную муниципальную квартиру, так и на социальную квартиру с особыми условиями для самых незащищен­ных жителей.

Однако 13 лет в очереди – это много или мало? За этот срок ребенок из маленького беспомощного комочка превращается в помощника своим родителям. Слон в воз­расте 13 лет уже заводит семью. Для многих кошек и собак это вся жизнь от рождения до смерти. Для хомячков – жизнь пяти поколений. Для заказного убийцы – это срок пребывания в тюрьме.

А для малообеспеченных рижан это средний срок ожидания муниципальной квартиры в нулевых и десятых. Бывало, что люди ждали квартирной помощи и подольше.

В Рижской думе нам подсказали, что если встать в очередь на муниципальную квартиру в Риге сейчас – то ждать в среднем придется пять-шесть лет. Почти вдвое меньше, чем раньше. Нет такого числа желающих, как раньше. Кто-то, осознав возможные сроки ожидания, смог взять кредит на жилье. Кто-то дождался наследства. Кто-то помер в ожи­дании. А кто-то все еще снимает арендную квартиру, причем уже много лет Рижская дума помогает неимущим частично или полностью оплачивать аренду и квартплату.

Сама Римма Бычковская за это время сменила четыре арендные квартиры, успела пережить смертельное заболевание и стать инвалидом.

Быть инвалидом

Говорят, все болезни от нервов. Может и так, Римме было отчего нервничать с детства. В какой-то момент, будучи еще юной девушкой, она поняла, что ее обыч­ные боли в животе, это не просто боли, а предвестие чего-то несравнимо худшего. Проверка выявила болезнь Ходжкина, или лимфогранулематоз.

Не очень понятное название поначалу звучало, как приговор. Слава богу, лечение было оплачиваемым государством, хотя и весьма болезненным.

На ранних стадиях – лечение дает очень хорошие результаты. В наших латвийских клиниках более 85% больных полностью излечиваются, за границей – еще больше людей остаются в живых. В отдельных редких случаях терапия включает в себя некомпен­сируемые государством препараты. В таких случаях больным нужно где-то достать очень крупные суммы, сравнимые со стоимостью, например, трехкомнатной квартиры. А что делать, если таких денег нет? Молиться. Надеяться. Верить. Искать добрых людей.

Римме повезло. Ее случай не был таким уж редким. Вообще лимфома Ходжкина входит в пятерку самых распространенных и хорошо излечиваемых онкологических заболеваний. Но если ее вылечить, это отнюдь не значит, что исключен рецидив. Повторные обследования делают сначала каждые три месяца, потом каждые полгода, потом обязательно раз в год.

Полностью ситуацию отпускать нельзя. Потому что болезнь имеет тенденцию возвращаться, и когда она возвращается, в измученном лечением организме она развивается гораздо быстрее, чем первый раз.

Квартира для инвалида

То, что происходит с Риммой сегодня – результат ошибки, допущенной девять лет назад. Тогда, в 2016 году, Римме был 31 год. У нее имелась инвалидность, муж-инвалид и двое маленьких детей. И очередь на муници­пальную квартиру, в которой она стоит уже 13 лет, с самого своего совершеннолетия.

И усталость, совершенно невозможная усталость. При которой дневной сон, а то и два раза – абсолютная необходимость. При которой любая, самая несложная работа – близка к невыполнимой. Устроиться убор­щицей на пару часов и уснуть от усталости в углу, сидя на стуле? Было. При этом спать в автобусе по дороге на работу и обратно. А что, кто-то полагал, что быть инвалидом – это праздник?

И тут Римма получила звонок. Невозможная, безумно радостная новость – Рижская дума дает квартиру, причем не обычную муниципальную, а именно соци­альную, в которой самоуправление будет оплачивать большую часть коммунальных услуг. На выбор три варианта. Долго не выби­рали – решили селиться поближе к сестре, живущей в Болдерае. Оказалось – зря.

Учитесь предсказывать будущее

Если бы тогда, в 2016 году, можно было бы предсказать, что Сейм в 2024 году отме­нит бессрочные договоры на социальные и муниципальные квартиры, то теоретически можно было бы сказать Римме: «Ни в коем случае не заключай договор на социальную квартиру, жди очереди в муниципальную!»

На муниципальную она имела право не только как инвалид, но и как член неимущей семьи с несовершеннолетними детьми. А когда дети вырастут, Римма сохранила бы право на квартиру, например, как одинокий неимущий пенсионер. Но кто в 2016 году мог так точно предсказать будущее?

Как нам рассказал координатор про­ектов отдела коммуникации Рижской думы Мартиньш Вилемсонс, разница между соци­альной квартирой и муниципальной невели­ка. И там, и там Рижская дума предостав­ляет право аренды, и если снимают люди малообеспеченные, эту аренду частично или полностью компенсирует.

Список категорий жильцов социальных квартир уже и ныне сократился в основном до инвалидов первой и второй группы (самых тяжелых), и для родителей с детьми с такими инвалидностями. Также в него еще входят одинокие пенсионеры, ранее попавшие в такие квартиры, но новых одиноких пенсионеров ставят в очередь на обычное муниципальное жилье.

На такое муниципальное жилье, не пред­усматривающее льгот в оплате услуг ЖКХ, список претендентов гораздо шире: тут и те же инвалиды, и родители инвалидов, и дети-сироты, и политрепрессированные, и репатрианты, и жители денационализиро­ванных домов, и освобожденные из мест заключения, и жители муниципальных домов, пошедших на капремонт, и даже выселенные по решению суда рижане. И даже те рижане, которые жили в своих квартирах с советского времени, но не приватизировали их – тоже живут теперь в муниципальных квартирах.

Читайте маленькие буквы

Инвалиды могут претендовать и на муниципальное, и на социальное жилье. Но у социального и муниципального жилья есть и различия, которые стали очень важными, с тех пор как бес­срочные договоры канули в Лету. И самое важное, это срок пере­заключения договоров. Договор аренды на социальную квартиру сейчас заключается всего на шесть месяцев, и если за это время обстоятельства семьи изменились, то по истечении срока договора ее могут попросить съехать.

Сегодня в Риге имеется очередь и на обычные муниципальные, и на социаль­ные квартиры. Но очередь на социальные двигается быстрее, поскольку одинокие пенсионеры имеют тенденцию умирать, а инвалиды могут выздороветь.

Жильцов и тех и других квартир в связи с отменой бессрочных договоров перепроверяют на соответствие условиям договора, поясняет представитель РД Мартиньш Вилемсонс.

Например, если муниципальную квартиру дали семье из трех человек, а по факту живет один (к примеру, бабушка померла, школьник вырос и уехал), то такую семью могут попросить переселиться в меньшее жилье.

Сейчас в думе зреет решение выдавать муниципальное жилье рижским учителям, полицейским, врачам. Но это – проекты будущего. А пока на носу проверки, по итогам которых многие квартиры могут освободиться.

Как новые правила ломают судьбы людей

Но вернемся к нашей, совершенно конкретной истории. Социальный дом в Болдерае на ул. Гобас, 20, место особенное. Живут здесь в основном одинокие больные старушки. К дому часто приезжает скорая – то одному жильцу плохо, то другому. Порой жильца увозят. Иногда такие люди возвращаются подлеченные из больницы, иногда – нет. И тогда в квартиру вселяется новый одинокий, пожилой, не очень здо­ровый человек.

Такое это не очень радостное место со своими правилами. На ночь здесь дверь подъезда закрывается на замок. Захочешь ночью покурить, бери с собой ключ. Но какое-никакое, а все-таки свое жилье, кото­рое после 13 лет ожидания и мытарств по съемным квартирам – настоящее счастье.

В 2022 году, когда Римме сменили группу инвалидности со 2-й на 3-ю, никто и не представлял, насколько фатальным это решение окажется. Тогда все последствия укладывались в серьезное уменьшение пенсии и еще потерю права на бесплатный междугородный проезд, которым Римма все равно и не пользовалась.

Мы попытались выяснить в Государственной врачебной комиссии здоровья и трудоспособности (VDEĀVK), насколько случай Риммы серьезен. Как сильно пострадало ее здоровье от химиотерапии, насколько трудоспособны люди с таким диагнозом, каковы прогнозы на ее излечение и т. д. Но оказалось, что Инвалидная комиссия ни на один вопрос ответить не может, поскольку личные данные разглашению не подлежат, а общих ответов для всех пациентов с такими диагнозами тоже нет, поскольку каждый случай очень индивидуален.

Месяц назад была произведена проверка жильцов социального дома на улице Гобас, 20, которая выявила несоответствие Риммы (напоминаю, имя и фамилия изменены по просьбе героини материала) условиям заключенного договора. Власти предложили ей покинуть квартиру в месячный срок.

А может быть, можно, чтобы ответственным квартиросъемщиком стал ее муж, также инвалид? В принципе можно, отвечают в думе, но ему надо встать снова в очередь и дождаться своей квартиры.

Было почти свое, стало чужое

Вот так квартира, которую Римма ждала 13 лет и которую считала своей на протя­жении девяти лет, одним росчерком пера стала чужой. Мы задали вопрос Рижской думе, в чем виновата Римма Бычковская? Может быть, есть какое-то нарушение, неиз­вестное нам, но приведшее нашу героиню к выселению? Ну, может, она не платит за квартиру? Может, на нее свалилось огром­ное наследство, и она не может больше считаться неимущей? Нет. Все как было. Для семьи неимущих инвалидов с несовер­шеннолетними детьми ничего не поменялось. Просто ответственный квартиросъемщик больше не отвечает условиям договора на эту квартиру.

Ее вины в этом нет и быть не может. Человек не может быть виноват в том, что стал немного более здоровым.

И в Рижской думе это прекрасно понимают. Поэтому эта семья в будущем может, напри­мер, претендовать на материальную помощь от социальной службы на аренду квартиры у частного хозяина и погашение квартпла­ты. Но из нынешней квартиры придется уйти.

Сколько стоит переезд?

Конечно, для Риммы разумно было бы искать квартиру тут же в Болдерае, чтоб детям удобнее ходить в школу.

Болдерая отнюдь не самый дорогой район. Но предложений об аренде двухком­натных квартир здесь немного, всего два. Одно на 250 евро в месяц, второе – на 300. По Риге это отнюдь не дорогие варианты.

В обоих случаях условия аренды – оплата первого и последнего месяца, плюс депозит в размере 300 евро. То есть цена вопроса для переезда 800–900 евро. Сумма для неработаю­щих инвалидов с детьми – просто убийственная.

Не надо забывать и о стоимости самого переезда. За девять лет накопилась мебель. Машина, грузчики, это еще 100–150 евро. Рижская дума такие издержки не оплачи­вает никому.

За аренду и квартплату официальных неимущих соцслужба думы платит аккурат­но, но начиная с конца первого месяца про­живания. Деньги на счет арендаторов падают в последних числах календарного месяца. А иногда, как, например, на этот Новый год, и запаздывают. Частные квартировладельцы этого всего не любят. Снять квартиру без оплаты депозита и первого месяца вообще нереально. Эти деньги нужно изыскивать самим снимающим жилье. Где? Никто не знает. Где Бог поможет.

А детей не отнимут?

Римма очень боится за детей, не отнимут ли у нее кровинок? Ведь дети не могут жить на улице.

Но здесь ее страхи беспочвенны. Рига оказывает также услуги ночлежки для матерей с детьми. Другое дело, что эта услуга временная, через пару месяцев надо оттуда уйти. Но в ночлежку, естественно, с собственной мебелью не принимают.

Есть и еще одна, маловероятная воз­можность, которая полностью решила бы квартирные проблемы семьи. Во всяком случае, на время.

Римма имеет право подать документы на пересмотр ее инвалидности. И, конечно, она уже это сделала.

Если ей, неработающей неимущей инвалиду с двумя несовершеннолетними детьми вернут вторую группу инвалидности, то, как заверил нас координатор проектов отдела коммуникации Рижской думы Мартиньш Вилемсонс, вопрос о сохранении права на нынешнюю социальную квартиру может быть вынесен на заседание социального комитета.

И по результатам договор может быть продлен, поскольку квартиросъемщица снова соответствует условиям договора.

Ухудшение здоровья в условиях такого стресса – вполне возможно. Из-за всей этой тревожной ситуации в больнице уже ока­зался один из детей. Инвалидность Риммы следствие лимфомы. Ее возвращение – означает снова мучительное изматывающее лечение химиотерапией, от которого снова вылезут волосы, снова вернутся все возмож­ные кожные аллергии и слабость желудка. И усталость буквально от всего. Самым ужасным будет, если лимфома вернется, но не в этом месяце, а чуть позже, когда семья потеряет все права на эту квартиру, и в нее вселят какого-нибудь другого бедолагу.

Пересмотр инвалидности Риммы состо­ится на днях. В таких условиях даже и не знаешь, чего пожелать героине материала – здоровья или «успеха» в пересмотре инвалидности.

Арсений МАТВЕЕВ