Ностальгия: что в коробочке?

Сегодняшним дизайнерам нет нужды подолгу думать над упаковкой товара, главное – это этикетка с длинным составом продукта. А вот раньше упаковка сама по себе привлекала внимание и рисунки на ней рассказывали, чем живет страна, что считает главным и важным. В рижском Музее детства историю Латвии можно изучить через... коробочки и бутылочки, выпущенные в период с 20-х по 70-е годы прошлого века.

Упаковка – это артефакт!

Артем Малышев, владелец коллекции коробочек, баночек и бутылочек в три тысячи экземпляров, не имеет к истории прямого отношения, он по профессии молекулярный биолог. Однако Артема очень интересует прошлое Латвии, он уверен: предметы быта рассказывают об истории страны лучше, чем учебники.

– Больше всего мне интересна Латвия 1920–1970-х. Поэтому я собираю все, что связано с этим временем, по большей части это упаковка различных товаров, – говорит Артем. – Мне кажется, что упаковка продуктов, стирального порошка, крема для обуви и т. д. рассказывает о том, чем жили люди в то время, какие настроения витали в обществе, каким политическим курсом шла страна. Но главное даже не это: любые учебники можно написать в угоду тому настроению, что сейчас царит в обществе, а вот упаковка – это артефакт, который уже нельзя изменить, а значит, это настоящее доказательство событий прошлого.

Лучшее место – сарай!

Нашему собеседнику 30 лет, но интерес к упаковкам он начал испытывать в младших классах. В классе естествознания стояли огромные шкафы, доверху набитые коробками от разных предметов. Артем разглядывал их, а затем сам начал собирать интересные экземпляры.

– Самым «хлебным» местом оказались соседские дачи в Эгльупе, где наша семья жила летом. Я приходил в гости к соседям и видел, что в их сарае стоит, например, жестяная коробка, в которой сложены гвозди. Гвозди меня не интересовали, а вот коробка – очень. Добрые соседи всегда отдавали мне эти вещи. Они не видели в них никакой ценности и не могли понять, что я, в тот момент 12-летний мальчик, нашел в этом «хламе», – рассказывает Артем. – Я и сам не мог им объяснить, но понимал, что в этих коробочках таится определенная прелесть, они отличаются от тех, что я видел в магазинах. Особенно меня привлекали упаковки от латвийских товаров, я считаю их не только очень красивыми, но и ценными, так как они связаны с историей моей страны.

Первым экземпляром в коллекции Артема стал набор спичечных коробков латвийского производства с изображением паровозиков. Позже он стал приносить домой гораздо более крупные вещи, которые занимали немало места.

– Сначала родители критически отнеслись к моей коллекции, им было непонятно, для чего я приношу в комнату старый мусор, – улыбается наш собеседник. – Но затем они поняли – что это не просто коробки и бутылки, а музейные экспонаты! Кстати, сейчас довоенные коробочки имеют не только историческую ценность, но и вполне материальную, некоторые стоят по 50 евро.

Самая ценная пластинка...

На вопрос, какой экземпляр в его коллекции самый ценный, наш собеседник ответил, что все вещи очень любимы и ценны. Но после вопроса, что он первым делом побежит спасать в случае пожара, Артем сразу сказал, что это – пластинки.

– У меня есть латвийская пластинка, датированная 1940-м годом, на ней записано выступление ансамбля в Латвийском университете. Это очень редкая пластинка, потому что она выпущена очень малым тиражом, – объяснил наш собеседник. – А если говорить о ценности предмета в денежном отношении, то это серебряная монета, выпущенная в Латвии. Если сузить запрос и говорить только про упаковку, то самая дорогая сердцу среди них – коробочка из-под сахара, произведенного Елгавским сахарным заводом в 1930-е годы. Она необычная и очень хорошо сохранилась.

– О необычности латвийских упаковок скажу отдельно, – продолжает Артем. – Наши коробочки, картонки, фантики и бутылки отличаются от упаковок других стран прежде всего своим дизайном. В Латвии всегда была сильная дизайнерская школа, в почете была лаконичность рисунка, его строгость, оригинальность. В довоенной Латвии художник от руки рисовал несколько эскизов упаковки, а затем на заседании специальной комиссии эти эскизы рассматривали и выбирали лучший. Разве сейчас где-то встретишь такое отношение к упаковке? Считается, что она – второстепенна, первостепенен сам товар. Но в довоенной Латвии к упаковке было иное отношение. А еще я часто слышу, что современные упаковки лучше справляются с задачей сохранить качество товара. Я не знаю, так это или нет, но замечу, что у меня есть баночка с краской, датированная 30-м годом выпуска, в которой до сих пор есть краска и она даже не затвердела.

Конфетница или учебник?

Наш собеседник не раз повторил, что по упаковке можно проследить историю страны. В качестве подтверждения своих слов он принес несколько конфетниц.

– Посмотрите на эти бонбоньерки с изображением солнца и месяца, рисунок выполнен в стиле ар-деко, который был популярен в Европе в начале прошлого века. Эти бонбоньерки выпускала рижская фабрика Теодора Ригерта в начале 1930-х годов. Потом из фабрики Ригерта выросла всем известная фабрика «Лайма», – рассказывает Артем. – А теперь посмотрите, что изображено на коробке от конфет этой фабрики, которая была выпущена уже в конце 30-х годов. Видите, на этикетке женщина, причем в национальном костюме. Это говорит о том, что в конце 30-х годов Латвия отошла от европейских ценностей и европейского стиля, стала уделять внимание своим приоритетам.

Или вот другая конфетница от конкурента фабрики «Лайма» – шоколадного короля Латвии Вильхельма Кюзе (1875–1941). Его жизнь закончилась трагически – в ГУЛАГе. Однако он сумел добиться огромного успеха, создав в Риге конфетно-шоколадную империю. Сегодня его фабрика носит всем известное название «Стабурадзе». Но не буду отвлекаться, хочу, чтобы вы обратили внимание на коробочку из-под его конфет – она выполнена в виде сундука, который украшен национальным узором. Значит, именно в это время национальные настроения в стране преобладали, Латвия думала о своей идентичности.

Наш собеседник также попросил обратить внимание на размер жестяных коробок от шоколадных конфет.

– Видите, в начале 20-х годов они маленькие, затем с каждым десятилетием увеличиваются в размерах, – говорит Артем. – У меня нет ни одной большой коробки конфет из довоенной Латвии, потому что в то время большая коробка конфет была немыслимой роскошью, она стоила дорого. А все потому, что какао-бобы перевозили на пароходах, и в Латвию они попадали в ограниченном количестве. С развитием логистики и появлением больших грузовых судов какао-бобы перестали быть в дефиците, они подешевели, и это сразу отразилось на размере коробок конфет. Сейчас конфеты не являются деликатесом, поэтому уже давно можно увидеть коробки огромных размеров, о которых в довоенной Латвии не могли и мечтать.

Латвийская национальная добродетель

По словам нашего собеседника, интересная ситуация сложилась с кофе, в какой-то момент, а точнее в конце 20-х годов прошлого столетия, вместо него продавался кофе-заменитель. Об этом факте можно узнать... благодаря баночкам из-под кофезаменителя.

– Видите? Здесь написано, что это кофе, произведенный из цикория и он не содержит кофейных зерен, – говорит Артем Малышев. – Обратите внимание на рисунок на банке: на нем изображена не труженица, а расслабленно сидящая женщина с чашечкой в руках... Кофе из цикория производила фабрика «Э. Межитс», которую позже Карлис Ульманис в процессе национализации объединил с другими фабриками и это объединение мы теперь знаем как фабрику «Лайма».

– В 1937 году настроения в латвийском обществе снова поменялись, место томных дам заменили труженицы, – продолжает наш собеседник. – Об этом мы можем узнать благодаря надписи на другой жестяной коробке: Darbs – Latvijas tautas tikums («Труд – добродетель народа Латвии». – О. В.). Замечу, что эта коробочка, скорее всего, являлась сувенирной продукцией... Примерно в это же время в стране витали идеи национальной идентичности. И об этом нам рассказывает рисунок на еще одной коробочке (мы не знаем, что в ней хранилось). На ней нарисована девушка, которая держит латвийский флаг.

Таблеток – много, обуви – мало

Благодаря упаковкам можно сделать вывод о том, какие товары были в дефиците, а в чем латвийцы не чувствовали недостатка.

– У меня очень много упаковок и пузырьков от таблеток и микстур, но это не потому, что мне повезло, а благодаря тому, что в Латвии всегда была сильная фармакологическая промышленность. Страна сама обеспечивала жителей лекарствами, – говорит Артем. – А вот обувь в Латвии было непросто купить, поэтому люди ее очень берегли, заботились о сохранности. Вывод об этом я сделал благодаря коробочкам и тюбикам с кремом и жиром для чистки обуви, которых в моей коллекции довольно много. Еще замечу, что в 20–30-е годы не было резиновой обуви и не было обуви из кожзаменителя, поэтому приходилось покупать обувь из настоящей кожи. А чтобы она прослужила как можно дольше, ее обильно и регулярно намазывали кремом или даже тюленьим жиром.

Бутылка из-под молока и... национализация

– А вот еще один артефакт – это стеклянная бутылка из-под молока производства Latvijas piensaimnieku centrālā savienība. На ее картонной пробке написано, что это цельное непастеризованное молоко, которое произведено в… понедельник. В 20-е годы прошлого столетия срок годности молока был очень коротким, поэтому производители писали не дату, до которой молоко можно было использовать, и даже не дату изготовления молока, а просто день недели, в который оно было произведено. Люди знали, что в течение двух дней молоко надо выпить, иначе оно скиснет. Никому в голову не приходило, что молоко, выпущенное, например, в среду прошлой недели, может все еще стоять на полке магазина. В 1930-е годы Улманис объединил все молочные фабрики и молоко выпускалось под этикеткой Latvijas piensaimnieku centrālā savienība. Также Улманис пропагандировал молочные продукты как полезные для здоровья, была выпущена брошюра, в которой президент изображался пьющим молоко.

Национализация коснулась и объединения латвийских фабрик, и многого другого.

– Перед нами масляная краска, выпущенная маслоэкстракционным заводом A. Kieler, который в 20-е годы находился в Лиепае. Но в 1930-е года Улманис отбирал у немцев их фабрики, так сказать – национализировал их, – рассказывает наш собеседник. – Но так как люди привыкли к качеству товаров определенных производителей, то на этикетках многих товаров указывали, кто раньше производил этот товар. Своего рода маркетинговый трюк! Вот и на этикетке этой краски написано, что раньше фабрика принадлежала господину Келлеру.

Давайте почитаем!

Некоторые люди утверждают, что в советской Латвии притесняли латышский язык, и надписи на упаковках товаров были только на русском языке. Коллекция Артема дает ответ на вопрос, как же было на самом деле.

– У меня есть набор жестяных банок для круп, соли и сахара 60-х годов, на них две надписи – на русском и на латышском языке, – рассказывает Артем. – Но, конечно, я взял их в коллекцию не из-за этого, а благодаря интересному дизайну.

Автор этой статьи обратила внимание, что упаковки, выпущенные в 1970-е годы (которые входят в коллекции нашего собеседника), имеют этикетку, на которой по-русски написано всего пара слов, а 90% текста этикетки – на латышском языке.

Первая стиральная машина

Артем собирает не только упаковки, но и другие предметы быта, его последним приобретением стала стиральная машина рижского производства 1954 года выпуска. К слову: это самая первая стиральная машина, произведенная на рижском заводе РЭЗ.

– Я отреставрировал машину, и сейчас ей можно пользоваться. Но, конечно, я покупал ее не для этого. Она для меня – ценный экспонат, который, к сожалению, не выставляется в музее, а лежит в гараже, – вздохнул наш собеседник. – Я много раз писал разным чиновникам и в разные музеи (в том числе в Музей истории и судоходства Риги) о том, что хотел бы выставить свою коллекцию, но на мои письма никто не ответил.

Артем сказал, что сейчас его коллекция хранится дома и в ней более 3500 экспонатов. В коллекцию входят телефоны, стиральные машины, радиоприемники и т. д. О радиоприемнике Rīga, сделанном на заводе «Радиотехника», Артем рассказал, что раньше он стоял в доме его родителей и уже одним этим ценен.

– Мало кто знает дизайнера по имени Адольф Ирбите, он в довоенной Латвии создавал дизайн радиоприемников. У меня есть радиоприемник его дизайна. Кстати, дизайн знаменитого приемника «Спидола» тоже создал он! А вот коробка от фотопластинки, сделанная на ВЭФ. Этот завод у нас ассоциируется с радиоприемниками, но до войны в Латвии на ВЭФе делали все: фотопластинки, утюги, лампочки и даже выпустили 33 самолета. Похожая история с фабрикой «Фармация». Она выпускала не только лекарства, но и много других предметов. Например, в моей коллекции есть упаковка от стирального порошка этого производителя. Это говорит о том, что в 1930-е годы заводы Латвии старались включить в своей ассортимент как можно больше товаров.

«Говорите, я вас слушаю!»

В коллекции Артема много телефонов фабрики ВЭФ, выпущенных начиная с 1920-х годов.

– В конце 1930-х был создан красивый настольный телефон из черной пластмассы, который ВЭФ продолжал выпускать вплоть до 1960-х. И последующие телефоны были прямыми потомками тех – довоенных, – рассказал коллекционер. – Также хочу рассказать о чернильной подушечке для печатей, изготовленной в мастерской Эмилии Беньямин. Эмилия не только издавала газеты и журналы, но и содержала мастерскую Burtnieks, в которой делали канцелярские принадлежности и даже расписывали вазы.

Где искать раритет

Артем не скрывает, что сейчас его коллекция пополняется благодаря сайтам объявлений, например antikwar.lv, и барахолкам. Но он и открыл собственное ноу-хау.

– Однажды на сайте объявлений я увидел интересную коробку и тут же купил ее. Разговорился с продавцом, им оказался человек, который проводит капитальные ремонты домов. Он рассказал, что на чердаках и в подвалах он и его коллеги часто находят разные предметы быта. Я тут же договорился с ним, что все найденное он будет показывать мне, если меня это заинтересует – куплю, – рассказывает Артем.– Сейчас сложилась интересная ситуация. Люди поняли, что старые вещи – это не хлам, они представляют ценность, в том числе материальную. Поэтому уже не отдают раритет, а продают. Но с другой стороны, эти вещи не попадают в мусорник, и это радует!

Ольга ВАХТИНА