В этом году Латвию постигла довольно холодная и снежная зима. Значит ли это, что глобальное потепление отменяется? Наш собеседник – рижский метеоролог, климатолог, доктор географии Михаил Борисовский, посвятивший изучению погодных явлений множество научных работ.
Вовсе это не суровая зима!
– Михаил, о чем говорят суровые зимы и жаркие лета, которые мы наблюдаем в Латвии в последнее время?
– Давайте не лукавить и не обманывать себя. Наши нынешние зимы суровы только возросшей платой за отопление, в остальном это обыкновенные, можно даже сказать, теплые зимы. Да, становится ненадолго холоднее или теплее, но в целом признаков резкого глобального потепления или такого же внезапного похолодания нет. Конечно, климат в мире и в Латвии меняется. Просто меняется так медленно, что пока он изменится, не то что один человек родится и помрет, но и человечество может не дожить.
– В смысле?
– В смысле, на изменение погоды в рамках одного месяца или даже нескольких лет влияют, например, извержения вулканов и солнечная активность. Произошел какой-нибудь мощный выброс вулкана (исландский Эйяфьятлайокудль) – пепел изменил состав атмосферы и в регионе на несколько недель изменилась погода. Похолодание, прерванные полеты. В XVII веке вулкан южной Америки Уайнопутина изменил климат на несколько лет. В далекой России он привел к трехлетним летним заморозкам и голодным бунтам.
Человечество не контролирует вулканическую деятельность и ее последствия. Может только предсказать ее и в современном мире как-то к ней приспособиться. Также и с солнечной активностью. Чем меньше солнечных пятен, тем холоднее. Воздействовать на солнце человек также не в состоянии, должен приспосабливаться.
Раньше тут был тропический климат
– Но ведь изменения погоды возможны и без учета вулканической деятельности и солнечной активности?
– Конечно! По исследованиям известных климатологов А. А. Борисова и Л. С. Берга, миллиард лет назад – в протерозойскую эру – в Балтии был влажный тропический климат со средней годовой температурой около 30°C; в самый жаркий месяц она была примерно 32°C, а в самый холодный 26°C. Осадков выпадало 1000–1500 мм в год.
– Да мы были настоящим курортом!
– Да-да. Только без людей и без знакомых нам животных. Даже динозавров еще не было. Позже, в палеозойскую эру [500 млн лет назад] в Балтии также был тропический влажный климат, но уже более прохладный. Жизнь во время палеозоя, это в основном мелкая морская живность [примерно с десяток сантиметров], малоподвижная, членистоногие и моллюски.
В девонский период [420–358 млн лет назад] средняя за год температура воздуха на территории нынешней Балтии была около 18°C, годовая сумма осадков уменьшилась до 800–1000 мм. Вот именно тогда в морях появились рыбы, некоторые даже полезли на сушу, поскольку в морях произошло критическое снижение уровня кислорода. А еще в этот период было очень много метеоритов, бурная вулканическая деятельность и настоящее глобальное потепление.
– Подождите. Как же так, на планете потепление, а у нас снижение температуры?
– Все верно. Все дело в строении Земли. Она не идеально круглая, и если упрощать, как ученые упрощают для первоклассников, имеет три слоя: каменную кору поверхности, относительно холодную, жидкую горячую мантию, и еще более горячее твердое ядро. Почти как яйцо, где земная кора – это тоненькая скорлупа, мантия – это белок, а ядро – желток. Магнитные полюса ядра не совпадают с полюсами коры, и «желток» медленно поворачивается внутри. Кора деформируется, происходят землетрясения, дрейф континентов, и температура в конкретной точке земной коры – меняется. Говоря грубо, все точки на карте когда-то были экватором, и когда-то снова им будут. Прибавьте различную солнечную активность. То есть грубо говоря, солнце светит не одинаково тепло, разную по строению атмосферу и другие погодные факторы.
На 4 градуса прохладней
– Ок. И что же было на территории современной Балтии дальше?
– В следующие 60 млн лет, карбонский период, климат в этой местности был тропический; в пермский, триасовый и юрский периоды – субтропический. Вот примерно тогда здесь, как и везде, появились динозавры.
– А вымерли когда?
– Ну, учитывая, что крокодилы и птицы, это те же динозавры – вымерли до сих пор не все. В меловый период [140–70 млн лет назад] – в умеренных широтах преобладал сухой субтропический климат со средней годовой температурой около +10°C и суммой осадков 300–500 мм в год. В конце мелового периода почти все животные вымерли, но сами видите, было теплее, чем сейчас.
– А какая у нас сейчас средняя годовая температура?
– Около +6°C. На 4 градуса прохладнее, чем 100 миллионов лет назад.
– То есть осталось немного.
– Дальше следует кайнозой, современная в геологическом понимании эпоха Земли. Правда, началась она примерно 66 миллионов лет назад, и, конечно, за это время бывало всякое. Ее границей считают конец мелового периода и массовое вымирание живых видов. Примерно ¾ живых видов перестали существовать. Вымерли все крупные животные, ну во всяком случае крупнее крокодила.
А людей все нет
– А мамонты?
– А мамонты появились гораздо позднее. Примерно так на 60 миллионов лет позже. Возвращаясь к изменениям погоды, в третичный период кайнозойской эры, примерно 23 миллиона лет назад, климат в нашем регионе стал вновь более влажным и прохладным. Субтропическая и тропическая флора сместилась на юг, а севернее распространилась бореальная флора – дуб, бук, береза, орех… То есть флора стала похожа на современную. Но людей в этой области – нет.
– Как нет?
– Не развилась еще жизнь настолько. В четвертичный период [это примерно 2,3 миллиона лет до нашей эры] наступает ряд ледниковых эпох, чередующихся с межледниковыми периодами. Теперь представьте: в течение одного миллиона лет территория нынешней Латвии трижды (!!!) покрывалась ледниками.
– В смысле покрывалась ледниками? Зимой?
– Да нет, и летом тоже. Многометровая корка льда. И так три раза за один миллион лет.
– А люди?
– А люди, точнее их предок, человек прямоходящий, только-только появился и жил в Африке. А примерно 30 тысяч лет назад на территории Европы появились кроманьонцы. Костей более древних людей неандертальцев на территории Латвии не находили, так что, вероятно, до этого времени людей здесь все еще не было.
Ель вытеснила дуб
– Так мы не только тепло, мы и мороз пропустили!
– И честно сказать, могли бы при той стадии развития его не пережить! Теперь – о смене климата Балтии в послеледниковый период [13 тысяч лет назад], когда кроманьонцы расселялись по планете. В то время климат был холодным. Но уже примерно 10 тысяч лет тому назад значительно потеплело. Затем были две теплые и сухие эпохи, между которыми – более влажная атлантическая.
– То есть в Балтии постоянно наблюдалось то значительное потепление, то похолодание?
– Можно и так сказать. Примерно в IX тысячелетии, в первую теплую и сухую эпоху, климатические условия были наиболее благоприятны для развития растительности. Еловые леса сменились сосновыми, появились липы, дуб, вяз, ольха. В этот период средняя температура июля в Балтии была на 3–4°C выше теперешней [в очень теплый июль такая температура возможна и сейчас].
Следы второй теплой и сухой эпохи [примерно IV тысячелетие] прослеживаются по высыханиям болот и появлению на их местах сосновых и березовых лесов. В сухое послеледниковое время ландшафтные зоны сместились на север и Балтия покрылась лесостепью. А две-три тысячи лет назад наступила новая субтропическая эпоха. Климат стал более холодным и влажным. Вновь произошла смена ландшафтов. Тундра сменила тайгу, лес надвинулся на степь, ель вытеснила дуб, на бывшей лесостепи распространились торфяники. Вот эта эпоха с геологической точки зрения продолжается и в настоящее время.
Живем между ледниковыми периодами
– Развязка вашего исторического рассказа наступила неожиданно.
– Ну какая же это развязка? Человечество, судя по археологии, живет всего какие-то десятки тысяч лет, а если судить по записям – то и просто тысячи, совершено жалкие с геологической точки зрения. Глобальные изменения температуры происходят за миллионы лет. Но для человечества и временные похолодания опасны. Скажем, даже тысячелетняя ледниковая эпоха будет очень серьезным испытанием для человека. А ледниковые периоды длятся и десятками миллионов лет.
Геологически мы живем между двумя гигантскими ледовыми периодами, которые длятся десятки миллионов лет. Таких периодов, пережитых Землей, ученые выделяют не менее пяти. И все это время, даже когда планета была полностью под шапкой льдов, какая-то жизнь была, пусть даже на уровне бактерий.
– Звучит не очень оптимистично.
– Почему? Человек развился относительно недавно, за считанные тысячелетия построил цивилизацию. К следующему ледниковому периоду он или приспособится к жизни во льдах, или вообще улетит на другие планеты.
– Похоже на фантастику.
– Ну так и следующий ледниковый период теоретически ожидается через 50000 лет. Но это не точно. Ученые спорят на этот счет, и как вы заметили, нет ни ясности, ни порядка.
Прогноз на тысячу лет невозможен
– Подождите. Вы говорите, что глобально у нас все это время теплый период. Но ведь человечество помнит очень суровые зимы?
– Помнит. Но это малые ледниковые периоды, которые касаются только отдельных регионов, и всего на несколько лет. Они зависят от солнечной и вулканической деятельности, которые сильно влияют на атмосферу. Но они редко делают это глобально, чаще – регионально. Особенно если вулканическая активность накладывается на низкую солнечную активность.
– Сейчас мы движемся к похолоданию или к потеплению?
– Прошлое изучать проще, чем предсказывать будущее. Но по отношению к теории всемирного катастрофического потепления я отношусь с большим скепсисом, считая его разновидностью лохотрона. О «зеленом» безумии гретенистов даже говорить не хочу. Они выпячивают мелкие воздействия на среду и совершенно игнорируют глобальные. Погода переменчива. Бывают теплые зимы, бывают холодные. Бывают холодные года, бывают потеплее. Но на основании пары месяцев прогноз на тысячу лет не составишь.
В марте зацвела вишня
– Так нас ждут холодные зимы или теплые?
– И те, и другие. Лет через десять или сто, возможно, настанет такая же теплая зима, как зима 1288–1289 года в Риге, когда рижский архиепископ и Ливонский орден, совместно разбив земгалов Намейса и куршей Ламакина, стали собачиться между собой. Той теплой зимой христианские силы еще пребывали в согласии между собой, и в Риге в январе-феврале цвели фиалки. Потом спустя несколько лет крестоносцы взяли рижского архиепископа в плен, а зимы стали обыкновенными еще раньше.
– Ого! Какая интересная связь истории и климата!
– Совпадение. Но совпадения порой удивительны. А иногда и трудно объяснимы даже для приверженцев той мысли, что изменения погоды – это Божья кара или милость. Так, необыкновенно теплой у нас была зима 1340–1341 года и весна спешила как могла – в марте цвела вишня, а к маю поспели ее ягоды. Для тех, кто «собирает» вишню в основном на рынке, напомню: обычно вишня в Латвии созревает к июлю-августу. В плане исторических событий год для Риги был сложный, но не переломный. Важные события либо уже случились раньше, либо произойдут позже. Впрочем, вишне рижане все равно радовались.
Совершенно изумительной, судя по исторической хронике, была зима 1537–1538 года – в декабре-январе сады стояли в цвету. А в Риге было относительное затишье на фоне бури политических перемен. Это была эпоха Реформации церкви и предательства старых идеалов, но до переломных событий по 12 лет в обе стороны. А в Риге было просто очень тепло зимой.
Мистические связи
– Может быть, мы просто чего-то не помним, не понимаем?
– Если вы все-таки ищете какую-то мистическую связь между погодой и историей, то вас несомненно порадуют теплые зимы XVIII–XIX веков. В год, когда русский царь Петр I заключил Ништадтский мир и провозгласил себя первым российским императором, зимой 1721–1722 года в Риге в феврале распустились цветы. Петр Первый тогда сменил к Риге гнев на милость и вложил большие деньги в развитие города.
А в XIX веке, через год и несколько месяцев после того, как губернатор Лифляндии Филипп Паулуччи отменил в Риге крепостное право, зимой 1816–1817 года цветы распустились уже в январе и даже зацвела вишня.
– И все же удивительные совпадения!
– Глядя из XXI века, сложно даже сказать, были ли это реальные погодные аномалии или только своеобразная лесть придворных летописцев.
На санях в Стокгольм
– Какой вы скептик!
– Вероятно, описание катастроф у историков более точно. Все-таки катастрофы – это убытки. Подлоги возможны и тут, но все же катастрофы сами по себе, это проблемы, которые правители как-то должны решать. Говоря о суровых зимах, можно сказать, что для нашего региона они были характерны еще до возникновения Риги. О них мы можем судить по датским хроникам. В 1047 году зима была такой суровой, что волки из Норвегии перебегали в Исландию по льду. В зимы 1268–1269, 1305–1306, 1348–1349, 1356–1357 годов морозы были столь сильны, что датские проливы замерзали, и люди переходили по льду из Швеции в Данию. О зиме 1323–1324 года в «Истории» Олауса Магнуса рассказывается: «Мороз был настолько сильный, что от Любекского побережья в Данию переходили по льду, были устроены места для ночлегов, которые располагались прямо на морском льду».
– А что известно именно про рижские суровые зимы?
– Помните, я рассказывал про теплую зиму 1340–1341, когда в Риге цвела вишня? За два года до этого зима стояла такой суровой, что балтийское море сковал лед, и купцы из Риги добирались на санях по замерзшему морю до Стокгольма.
– Это аномалия?
– О, да. В хронике такое суровое явление за всю историю города повторилось еще только трижды, и все в XVIII веке: 1708–1709, 1715–1716 и 1739–1740 годах.
– Рижские гиды часто рассказывают о суровых зимах начала XVII века, говорят, что с 1600 по 1602 год зимы были особенно свирепы, и к 1602-му ледоход в Даугаве начался очень поздно и продолжался до лета.
– Возможно. Эти зимы, как тяжелые, отмечают в хронике Вендена (нынешний Цесис) и Таллина. Ригу тогда сотрясала польско-шведская война, бушевала чума. Может, в рижскую хронику попало не все. Все-таки научная погодная станция в Риге возникла только в конце XVIII века.
Это не повод для паники
– Я правильно понимаю, что все эти теплые и холодные зимы были некими пиковыми явлениями?
– Именно! Климатическая система – это живая субстанция, всегда подверженная изменениям. Это объективный факт, и относиться к нему мы должны без лишних эмоций, просто как к внешнему обстоятельству жизни. Погода реальна; ее невозможно изменить, просто пожелав, чтобы она изменилась. Если темно и идет дождь, значит, темно и идет дождь, и мы это не исправим. Сумрак и дождь могут продержаться две недели кряду. Но когда-нибудь снова станет солнечно. Приблизить этот день не в нашей власти, но солнце появится.
Вот и происходящие циклические колебания климата – не повод ни для паники, ни для немедленной мобилизации. Не надо сомневаться в том, что Земля навсегда останется домом для людей.
– Даже если снова на столетия покроется коркой льда?
– В ближайшие десятки тысяч лет этого не произойдет. А там либо мы что-нибудь придумаем, либо убьем себя в войне. Оружие-то у нас становится все опаснее...
Арсений МАТВЕЕВ
