Музей: «Всем покинуть рабочие места и срочно отправиться в укрытие!»

В прошлом веке появилась опасность ядерной войны, поэтому по всей территории СССР были построены бомбоубежища. С развалом Союза большинство бункеров прекратило существование, на их месте появились тренажерные залы, мастерские, тиры и проч. Однако в рижском Кенгарагсе в помещении бывшего бомбоубежища разместился музей, посвященный гражданской обороне. А события в мире вызвали всплеск интереса к этому музею.

«Внимание работникам швейной фабрики «Латвия»!»

Основатель частного музея под названием «Бомбоубежище № 495» Александр Животов сразу расставит точки над «i»: это – не действующий бункер, это – музей, который размещается в помещении реального бомбоубежища, которое перестало существовать в 1990-е годы.

Когда Александр и его команда впервые зашли в подвальные помещения по ул. Дзервью, 6, здесь были голые стены, пол и потолок, без единого предмета. Поэтому не стоит надеяться увидеть в музее экспонаты, которые находились в том самом убежище. Единственное совпадение – это название музея. Номер бомбоубежищу был присвоен в советское время, поэтому было решено оставить его в названии нынешнего музея.

– Бомбоубежище, в котором сейчас расположен музей, было предназначено для работников швейной фабрики «Латвия». В конце шестидесятых годов у этой фабрики отсутствовало бомбоубежище на своей территории, и было решено обустроить его в подвальном помещении административного здания фабрики, – рассказывает наш собеседник. – Надо сказать, что в советское время каждый завод должен был иметь свое бомбоубежище. А если такового не было, то в случае чрезвычайной ситуации планировались меры по эвакуации работников за территорию города и их распределению в загородной зоне.

Замечу, что даже в советское время бомбоубежища часто использовались по двойному назначению. В мирное время убежища могли быть оборудованы под складские помещения, но с условием, что в случае ЧС и сигнала тревоги бомбоубежища будут оперативно освобождены. Было важно спасти людей во что бы то ни стало!

Заводской архив

– Так значит в вашем музее нет экспонатов, которые находились в бомбоубежище № 495?

– Не совсем так. Я попросил у директора завода швейной фабрики «Латвия» доступ в заводской архив и получил согласие. В архиве я нашел папку с материалами по гражданской обороне, мне разрешили взять из нее многие артефакты. Поэтому бумажные экспонаты музея – аутентичные.

– А каким образом остальные предметы появились в музее?

– Остальные экспонаты из моей личной коллекции и коллекции моих помощников. Эти вещи относятся к гражданской обороне советской эпохи, поэтому многие из них, скорее всего, когда-то находились в похожих бункерах, но не в том, в котором сейчас расположен музей.

– Где вы находили предметы для своей коллекции?

– С развалом Советского Союза развалилась и система гражданской обороны. Бомбоубежища были брошены на произвол судьбы: одни помещения переоборудовали под различные хозяйственные нужды, другие были снесены в ходе строительных работ/перестройки территории, на которой находилось убежище, некоторые были затоплены грунтовыми водами и т. д. То, что находилось в бомбоубежище, стало никому не нужным. Многие предметы попадали в руки профессиональных антикваров, торговцев и т. д. Продавцы стали размещать публикации о продаже товаров, а также торговать ими на барахолках (например, на знаменитой барахолке в Бикерниеках). 

А так как меня всегда очень интересовала история, то я стал покупать вещи советской эпохи, большей частью те, которые относились к гражданской обороне. Сейчас мою коллекцию можно увидеть в этом музее.

Место укрытия для 300 человек

– На какое количество людей было рассчитано это бомбоубежище?

– На 300 человек. Но пусть вас не удивляет, что помещение музея такое маленькое, всего три «комнаты». Дело в том, что во второй половине убежища сейчас идет ремонт, поэтому она временно закрыта от посетителей. Но поверьте: само помещение достаточно вместительное и здесь спокойно могло разместиться такое большое количество работников фабрики.

– Что должно было находиться в бомбоубежище тех времен?

– В первую очередь средства индивидуальной защиты: противогазы, респираторы, защитная одежда, резиновые сапоги, химзащита на случай химической атаки, средства обнаружения радиации и прочее оборудование, которое помогает определить наличие опасных веществ. Также в бункере обязательно должны были находиться обеззараживающие жидкости, при помощи которых можно было нейтрализовать опасные вещества, радиоактивную пыль и прочие химически отравляющие вещества.

– Сколько времени люди могли провести в этом бомбоубежище, когда оно работало?

– Максимум несколько суток, потому что в убежище должен был находиться запас провизии, рассчитанный на это время.

– Раз предполагалась ночевка в бункере, значит, в нем раньше находились кровати?

– Не кровати, а нары, которые занимают меньше места, чем кровати. Сейчас на нарах мы разложили экспонаты.

– Чем бомбоубежище отличается от обычного подвального помещения?

– В каждом бомбоубежище была предусмотрена система фильтро-вентиляции. Эта система должна не просто подавать с улицы воздух, но еще и фильтровать его, чтобы воздух, который попадает в убежище, был чистым от радиоактивной пыли и прочих опасных веществ.

Но сразу скажу, что в этом музее такой системы уже нет, поэтому именно бункер от химической или ядерной атаки больше не спасет. Кроме того, в музее – «Бомбоубежище № 495» нет герметичности, а это одно из важнейших условий настоящего бомбоубежища. Поэтому сейчас наш музей может защитить разве что от дронов, но эта функция есть и у обычного подвала...

– А какое отопление должно быть в бункере?

– Тут нет ничего интересного. В бункере предусматривалось центральное отопление.

– Какие средства связи использовались в бункере?

– Радиостанция и телефонная общегородская сеть.

«Это интересно!»

– В вашем музее разрешено только смотреть на экспонаты, или можно их потрогать?

– Мы не запрещаем трогать предметы. У нас есть экспонаты – два полевых телефона, они подключены между собой проводом. Посетителям нравится звонить с одного на другой.

– А для чего эти полевые телефоны предназначались? По каким причинам их хранили в бомбоубежище?

– Представим страшное: началась ядерная война, люди укрылись в убежище, затем после атаки вышли на поверхность. Связь отсутствует, а для проведения неотложных спасательных работ она остро необходима. Ситуацию могли спасти полевые телефоны. Полевой телефонный провод можно протянуть на несколько десятков километров. Поэтому с его помощью проблема связи была бы решена.

– Какие экспонаты больше всего привлекают внимание посетителей?

– Людям пожилого возраста, которые работали в Советском Союзе, все, что находится в нашем музее, хорошо знакомо, так как все эти вещи из их прошлого. Но я заметил, что пожилым посетителям особенно нравятся граненые стаканы (они у нас стоят для антуража, так как раньше массово использовались для приема напитков) и бюст Ленина. В свое время я обменял его на противогазы. Такой бюст вполне мог находиться в кабинете начальника бомбоубежища...

Когда мы оборудовали бункер, то думали, что именно могло находиться в каждом помещении, и обустроили их в соответствии с информацией о бомбоубежищах, доступной в Интернете, а также в меру своей фантазии. 

«Вот вам промедол!»

– Какой еще экспонат часто привлекает внимание посетителей?

– Большой сейф советского времени, который находится на самом виду. В нем хранились важные документы, а также могли храниться некоторые лекарства, например, промедол. Промедол – это наркотический анальгетик, поэтому индивидуальные аптечки им не комплектовались, шприц-тюбики хранились отдельно, и при необходимости докладывались в АИ (аптечки индивидуальные).

– Про аптечку это интересно! В бункере она тоже была?

– Конечно. И у нас она тоже есть, только вместо наркотических лекарственных препаратов в шприцах вода. Как я уже сказал, самое сильнодействующее обезболивающее средство, промедол, должен был храниться в сейфе во избежание эксцессов. Но при необходимости его можно было достать и укомплектовать им аптечку с другими медикаментами. А вот в других ампулах находятся настоящие медикаменты.

Вот смотрите – это аптечка с шестью ампулами. В ней находится радиозащитное средство номер один, противобактериальное средство номер два, средство при отравлении ФОВ, радиозащитное средство, два противорвотных средства, средство при отравлении. К индивидуальной аптечке прилагалась инструкция по ее использованию. Но учения, которые проходили в бункере, подразумевали, что в случае необходимости даже человек без медицинского образования должен суметь сделать инъекцию, если в этом возникнет необходимость.

«Внимание: учения!»

– Кстати, когда к нам приходят люди в возрасте, они часто рассказывают о тех учениях по гражданской обороне, в которых принимали участие в советское время. Учения проходили как в бомбоубежищах, так и на территориях предприятий, – продолжает наш собеседник. – Люди рассказывают, как учились надевать защитную одежду и противогазы, а также пользоваться теми средствами, которые хранились в бомбоубежищах.

Я уже рассказывал, что в заводском архиве нашел папку по гражданской обороне, в этой папке также находились документы об учениях именно для работников швейной фабрики «Латвия». Например, там находился лист занятий для работников. Я этот лист, он датирован 1985 годом, специально разместил за стеклом, чтобы посетители могли прочитать расписание занятий.

Например, один урок был посвящен защите от сильнодействующих ядовитых веществ, другой – действиям при стихийных бедствиях, третий – правилам поведения на объекте при производственных авариях, особенно при аварии с выбросом сильнодействующих ядовитых веществ.

Кроме того, людей учили опознавать сильнодействующие ядовитые вещества и выполнять противопожарные мероприятия, а также изготавливать простейшие средства защиты органов дыхания.

А еще я считаю интересным урок подготовки одежды для защиты кожи. Кто-то может сейчас фыркнуть, дескать, зачем все это уметь, где эти знания могут пригодиться? Но мы никогда не знаем, что с нами случится завтра и какая информация понадобится. Дай бог, конечно, чтобы ничего не пригодилось.

– Все должны были посещать занятия или можно было от них увильнуть?

– Насколько мне известно, пропускать занятия было нельзя. Кстати, если посетитель захочет почувствовать себя в роли ученика в бункере, то для этого есть все возможности. Мы взяли советскую мебель и создали учебный класс, а на полках разместили учебные материалы.

Ценный экспонат

– Что еще имеется в вашем музее?

– На мой взгляд, много чего интересного. Например, макеты противогазов в разрезе, плакаты с информацией о видах бактериологического оружия, о лечении больных, о противопожарной обороне. Видите, у нас даже есть фигура пожарного в полном обмундировании? Кстати, уроки по противопожарной безопасности были обязательными для гражданской обороны.

– А какой экспонат у вас самый дорогой с материальной точки зрения?

– Самым дорогим экспонатом является полевой телефонный коммутатор. Чуть дешевле – военно-полевой телефонный аппарат. За коммутатор я на барахолке заплатил около 60 евро, а за военно-полевой телефонный аппарат в районе 25 евро.

– Есть ли в вашем музее редкие экспонаты, которых мало где можно увидеть?

– Конечно! Это летный фильтрующий противогаз. Он предназначен для защиты органов дыхания и глаз членов экипажа вертолетов всех типов, а также в санитарной военно-транспортной авиации. Его цель – защитить от отравляющих веществ, биологических аэрозолей и радиоактивной пыли.

Этот противогаз был разработан для военных летчиков, которые везут на борту ядерное оружие. Видите, противогаз оснащен специальными защитными стеклами? Это на случай ядерного взрыва, чтобы вспышка не ослепила экипаж.

– Эти противогазы все еще находятся в рабочем состоянии?

– Не знаю, не проверял, но думаю, что они и сейчас способны защитить, тогда все делалось на совесть.

– Чем еще может похвастаться ваш музей?

– Например, противогазом ШМС с переговорным устройством. Когда человек говорит в противогазе по рации, его слова трудно разобрать. А вот в этом противогазе находится специальная мембрана, которая делает речь понятной. А еще у этих противогазов «глаза» расположены не сбоку, а прямо. Это надо для того, чтобы человек мог воспользоваться военной оптикой, например биноклем, или наблюдать через военные подзорные трубы.

Еще интересным экспонатом я считаю гопкалитовый патрон, он предназначен для защиты органов дыхания от угарного газа, потому что обычные фильтры от него не способны защитить.

Обезвредить одежду и машину

– Чем еще может похвастаться музей?

– У нас есть индивидуальный дегазационный пакет, в котором находятся специальные вещества. Пакет предназначен для защиты и дегазации обмундирования и военного снаряжения, зараженных основными типами отравляющих веществ. Допустим, на кожу или на одежду попало отравляющее вещество. Человек должен смочить тампон дегазационным средством из пакета и с его помощью убрать отравляющее средство.

– А если отравляющие вещества попали на машину, что в этом случае предполагалось сделать?

– Использовать комплект ДК-4, который предназначен для дегазации, дезактивации и дезинфекции грузовых автомобилей и бронетранспортеров. Если машина ехала в зону заражения (например, как это было в Чернобыле), то ее потом обязательно надо было очистить от отравляющих веществ с помощью раствора и щеток. Все было продумано!

– Что из ваших экспонатов обязательно должно было находиться в бункере?

– Противогазы. На 300 человек в бункере должно было быть 300 противогазов, средства химзащиты, аптечки индивидуальные. Также в любом бункере должны были быть приборы дозиметрического контроля, при помощи которых дозиметрист – человек, который выходит наружу, может определить наличие или отсутствие радиации.

А видите флажок с надписью «Заражено»? Он тоже обязательно должен быть в бункере. После выхода из бункера в местах с радиацией было необходимо устанавливать этот флажок.

Советую обратить внимание на плащи, которые есть в нашем музее и которые должны были находиться в каждом бункере. Это одежда химзащиты, которую надо было надевать людям, когда они оказывались в зоне радиации.

А вот это фильтр – поглотитель, он предназначен для очистки наружного воздуха, поступающего в убежище от отравляющих веществ, радиоактивной пыли, бактериальных аэрозолей, ядовитых и нейтральных дымов. Как я уже сказал, наш музей им не оборудован, но когда на месте музея был бункер, фильтр-поглотитель там имелся.

– Неужели обычные люди – работники завода – были обязаны уметь обращаться со всеми этими предметами, в том числе настраивать на работу фильтр-поглотитель?

– Нет, уметь работать с такой аппаратурой должен был только персонал, обслуживающий бомбоубежище... Кстати, мало кто знает, что бункера обслуживали специалисты, которые следили за порядком, знали все технические нюансы убежища, и помогали людям ориентироваться, освоиться в убежище, при их поступлении в убежище…

Как видим, в прошлом каждый житель Латвии знал, где искать укрытие в случае войны или атаки, регулярно проходили учения, а бомбоубежища были в каждом районе, на каждом крупном предприятии и содержались в полном порядке. Что мешало властям сохранить эту систему, чтобы сейчас, когда по всей Европе трубят о безопасности, не вкладывать миллионы евро в попытки скопировать ее хотя бы отчасти?

Передача бомбоубежищ в частные руки была очень недальновидным шагом. И сегодня посетители Музея истории гражданской обороны нередко спрашивают Александра, можно ли в случае чего укрыться в «Бункере № 495». «Можно, – шутит он, – но у нас уже есть целая очередь желающих…»

Ольга ВАХТИНА