Пандемия вскрыла многие проблемы, и не только в медицине или политике, но и во всем нашем обществе, считает Роберт Фурманис, врач-реаниматолог и вице-президент Латвийской ассоциации врачей: «Оказалось, увы, что мы не умеем мобилизоваться, не умеем принимать рациональные решения и имеем искаженное представление о том, что такое демократия и толерантность».
– Роберт, как вы прокомментируете решение о локдауне, комендантском часе и прочих ограничениях, принятых в прошлом месяце?
– Это решение близко к тому, о чем мы просили правительство на Совете по кризисному управлению еще в начале октября, когда получили прогнозы эпидемиологов о росте заболеваемости и числа госпитализаций. Мы уже тогда говорили, что следует срочно принять меры для сокращения контактов между людьми на 40–60%. Если бы к нам прислушались тогда, ситуация с заболеваемостью не обострилась бы настолько.
Но наше мнение совершенно не учли. Дали нам высказаться на Кризисном совете и пропустили наши слова мимо ушей. В начале октября были приняты лишь отдельные ограничения, опоздавшие примерно на месяц и уже не соответствовавшие масштабам проблемы.
Хорошо, что потом правительство приняло решение о локдауне хотя бы в той форме, которую мы имеем сейчас. Мы предлагали делать выход из локдауна более постепенным, но пусть будет хотя бы так.
– Может ли ситуация с заболеваемостью ковидом кардинально поменяться за неполные четыре недели локдауна?
– При сокращении контактов между людьми сокращается и распространение инфекции. Если контакты будут сведены к минимуму, то уровень заболеваемости понизить возможно.
– Многие из вакцинированных людей возмущаются, что к ним применены такие же строгие меры, как к невакцинированным.
– Я очень понимаю досаду этих людей, но, к сожалению, такие меры нам диктует катастрофическая ситуация. Иначе нет возможности контролировать контакты и понять, где происходит заражение.
– Как вы прокомментируете открытие магазина Lidl, спровоцировавшее гигантские очереди?
– Это была большая глупость, пир во время чумы.
– Ситуация в здравоохранении действительно критическая?
– Да, мы вплотную подошли к моменту, когда число заболевших ковидом и нуждающихся в госпитализации превысит количество мест в больницах. На сегодня в больницах по всей Латвии может лечиться только 1600 больных ковидом. Выделяя под лечение ковида дополнительные койки, мы отнимаем места у пациентов с другими болезнями.
– Такие примеры уже есть?
– Например, принято не лучшее решение открыть отделение для ковидных больных в Больнице травматологии и ортопедии на ул. Дунтес (Рига). Это повлияет на способность больницы оперативно принимать больных с травмами, которых необходимо поставить на ноги.
■ ■ ■
– Правительство вообще прислушивается к мнению врачей?
– Если раньше, бывало, что к нам все-таки прислушивались, а сейчас мнение Ассоциации латвийских врачей не учитывают совсем. В правительстве не всегда прислушиваются даже к Совету по иммунизации – например, насчет необходимости третьей бустерной вакцинации для всех латвийцев без исключения. А ведь процесс вакцинации является медицинским, а не политическим вопросом.
– Как вы прокомментируете длинные очереди из машин неотложной помощи, стоящие у больницы «Гайльэзерс», чтобы сдать пациентов в приемный покой?
– Чрезвычайная ситуация в медицине наступила уже давно, больницы действительно работают почти на пределе. Сегодня работать с пациентом начинают, пока он еще находится в машине скорой, чтобы понять, нуждается ли он в немедленном переводе в отделение.
– Сегодня можно что-то сделать, чтобы разгрузить больницы?
– Бессмысленно об этом говорить, поскольку время уже ушло. Сейчас важнее, чтобы каждый отдельный человек в нашем обществе делал все для собственной защиты от заражения и необходимости отправляться в больницу. Список мер известный: вакцинация и уменьшение контактов.
– Министр здравоохранения Даниэль Павлютс недавно заявил, что страна может призвать на помощь врачей из других стран.
– Одно дело – помощь от врачей, а другое – имеющаяся инфраструктура больниц. Мы не можем увеличить число коек и аппаратуры за 10 дней, на это требуется гораздо больше времени.
– Почему правительство не просчитало заранее, сколько коек в стационарах стране понадобится на случай новой волны вируса, не построило новую больницу или не отремонтировало старые?
– Как показал пример американской системы здравоохранения, действительно лучше устроить отдельную больницу для больных Covid-19, а не открывать ковид-отделения в действующих больницах. Если сделать так, то снизится нагрузка на имеющиеся больницы и к тому же сократится риск внутреннего заражения ковидом. Скорость обслуживания пациентов в отдельных ковид-больницах увеличивается за счет того, что медперсоналу не нужно постоянно переодеваться. У нас же медики сначала должны надевать комплект защитной одежды, чтобы идти в палату к больному ковидом, потом снова переодеваться, чтобы помочь пациенту с другим заболеванием. И если бы у нас появилась отдельная больница для больных ковидом, мы вполне могли бы привлечь специалистов из других государств.
■ ■ ■
– Служба неотложной медицинской помощи (СНМП) несколько недель назад начала сортировку вызовов. Считаете ли вы правильным то, что медики выезжают только к самым тяжелым пациентам?
– Я понимаю, что людям это решение неприятно. Но до сих пор СНМП в Латвии предоставляла пациентам намного больше помощи, чем аналогичные службы в других странах Европы. Далеко не в каждой ситуации пациента в больницу должна доставлять именно скорая, в ряде случаев человек может добраться в клинику сам.
Диспетчеры скорой помощи в разговоре с человеком способны оценить степень серьезности ситуации. В случае прямой угрозы жизни или здоровью к человеку, конечно, вышлют бригаду неотложной помощи.
– Тем временем известный в Латвии врач-гинеколог Ирина Власенко написала в социальных сетях: «Как человек с переломом или гипертоническим кризом может сам обратиться в ближайшее медицинское учреждение? Как человек может определить, критическое у него состояние или нет?.. Тот же инфаркт миокарда может проявляться болями в животе».
– Поверьте, не будет у нас такого, что человек с инфарктом миокарда вынужден ехать в больницу своим ходом. Я много лет работаю в Службе неотложной медицинской помощи и понимаю, как там все происходит. Сотрудники СНМП, которые принимают вызовы от населения, достаточно обучены, чтобы отличить одну ситуацию от другой.
– Доктор Власенко пишет, что гипертонический криз, не купированный вовремя, может привести к инсульту. А при переломах бывает болевой шок, от которого можно умереть.
– Есть два вида гипертонических кризисов. Один надо купировать в течение 24 часов, что вполне может быть сделано под наблюдением семейного врача. Второй гипертонический кризис, сопряженный с повреждениями сердца, головного мозга или легких, требует неотложной помощи. Один криз вполне можно отличить от другого, задавая пациенту определенные вопросы по телефону. Если диспетчер поймет по разговору, что могут быть осложнения, то к человеку, конечно, вышлют бригаду.
Так же и при переломе, задавая вопросы пострадавшему, можно понять степень серьезности ситуации. Диспетчер может выяснить, есть ли риск болевого шока, для этого он задает вопрос, является ли перелом закрытым, может ли человек ходить или сидеть… Я думаю, доктор Власенко очень эмоционально восприняла новую ситуацию. И на самом деле больных, жизнь которых находится под реальной угрозой, дома не оставят.
– Всегда ли диспетчер СНМП может правильно поставить диагноз, не видя пациента?
– Если у диспетчера есть подозрения, что ситуация тяжелая, то он всегда вышлет бригаду неотложной помощи.
– А как беременные женщины с началом родов могут сами отличить, грозят ли им осложнения и нужно ли вызывать скорую?
– У нас уже до пандемии многие беременные женщины добирались до роддома на частном транспорте. Если у женщины имеется риск осложнений, акушер-гинеколог обычно дает перед родами соответствующие рекомендации. В этом случае, конечно, надо вызывать скорую и отказа женщина не получит.
■ ■ ■
– Как вы прокомментируете наблюдение старшего пульмонолога больницы им. П. Страдыня Зайги Кравале о том, что четыре из пяти пациентов, попадающие в клинику с ковидом, – русскоговорящие?
– Не знаю, почему доктор так сказала. Я такие исследования не делал и таких данных не имею. Но если сравнивать объем информации по ковиду, то на русском языке ее объективно меньше, чем на латышском. В нынешней ситуации нельзя делить людей на русских и латышей: все должны получать сведения в одинаковом объеме.
В патовой ситуации государство обязано искать любой способ, чтобы достучаться до людей. И при переводе информации на русский язык оно должно пользоваться услугами переводчиков, которые способны передать все без искажения смысла.
– В свое время много шума в нашем обществе наделала «фельдшер Марина», полностью отрицающая коронавирус. Вы не считаете, что причина этого феномена – в дефиците реальной информации о лечении ковида в латвийских больницах?
– Для того чтобы узнать, как лечат людей в коронавирусных отделениях, нужно разговаривать с медиками, которые там работают. Но у врачей и персонала ковидных отделений не всегда есть время давать комментарии, они работают по 20 часов в сутки.
В то же время я согласен, что не хватает заслуживающих доверия лиц, которые рассказывали бы о ковиде и о том, как у нас борются с этой болезнью. На информационные вбросы от «фельдшера Марины» нужно было отвечать, объясняя, почему она не права.
■ ■ ■
– Как вы относитесь к антиваксерам среди врачей и медсестер, которые отговаривают пациентов прививаться?
– Я не могу уважать коллег, которые распространяют дезинформацию. У этих врачей просто нет совести.
– Недавно в больнице им. П. Страдыня лечилась доктор, не прошедшая вакцинацию от ковида. Позже выяснилось, что она заразила двоих сыновей, 26 и 28 лет, и они умерли с разницей в неделю. Как вы относитесь к обязательной вакцинации медиков?
– Знаю об этом случае, он ужасный. Медики обязательно должны быть вакцинированы.
– Что думаете о прекращении оказания плановой помощи в больницах страны? Не кажется ли вам, что из-за ковида у нас забыли о других серьезных проблемах?
– О других пациентах не забыли, но сейчас их невозможно обслужить. Последствия этого мы ощутим позже. После ограничений, которые действовали во время первой и второй волны ковида, этим летом мы уже получили большое количество запущенных больных. Сейчас система снова не может справиться со всеми задачами, поэтому плановые операции прекращены.
– Сталкиваетесь ли вы сами с ковидными больными? Какие впечатления?
– Наиболее тяжело болеют невакцинированные пациенты из групп риска. Сейчас ковид ближе к каждому из нас, чем мы думаем. Вдобавок период возвращения к нормальной жизни после пандемии займет многие годы.
– Почему?
– Мы будем очень долго ощущать последствия пандемии. Хотя бы потому, что заболевание ковидом имеет последствия, касающиеся сердечно-сосудистой и нервной системы пациента. И не все последствия проявляются сразу и в полной мере, у части из них возможен отложенный эффект. У мужчин, которые после ковида чувствуют себя обессиленными и моментально утомляются, через пару лет вполне может проявиться сердечная недостаточность, которая, к сожалению, не лечится.
Какое влияние на здоровье общества окажет коронавирус, мы еще не знаем. Но чем больше людей защищают себя от серьезных форм заболевания, тем больше избегут отложенных последствий. А единственное средство уберечься – это вакцинация.
■ ■ ■
– Не считаете ли вы, что ковид просто вскрыл слабости нашей системы здравоохранения, которые существуют последние 10 лет?
– Конечно, считаю. Пандемия вскрыла очень многие проблемы – не только в медицине, а в обществе в целом. Мы ведь раньше не понимали, какие люди нас окружают, о чем они думают и как вообще себя чувствуют. Не видели, насколько государство не готово к кризисным ситуациям.
Я шесть лет проработал руководителем Земгальского регионального центра Службы неотложной медицинской помощи и всегда знал, что буду делать в кризисной ситуации, какими будут мои первые шаги. Такой же план должен иметься у государства. Но государство оказалось совершенно к кризису не готово. К сожалению, после первой волны ковида наши власти так и не поняли, что нужно готовиться ко второй волне, к третьей, четвертой... Подготовке следовало посвятить все лето 2021 года, а этого, к сожалению, не произошло. Ответственность за упущенное время лежит на Минздраве. Не на больницах, не на Службе неотложной медицинской помощи, а именно на Минздраве.
– Вы как-то сказали, что в будущем вакцинация против Covid-19 ускорится. Откуда такая уверенность?
– Если смотреть на степень вакцинированности нашего населения от классических болезней, то окажется, что у нас одни из лучших показателей в Европе. Значит, убежденных антиваксеров среди населения не так уж много. Надо только сделать так, чтобы люди перестали считать вакцину от ковида «экспериментальной». Способ производства этих вакцин известен науке десятки лет, эти вакцины научно исследованы и все их риски изучены.
– Какие открытия вы сделали для себя за время пандемии?
– Происходящее открыло мне глаза на то, какие люди находятся вокруг, что их по-настоящему волнует и в какой мере они способны думать о других. Оказалось, что для одних социальная ответственность – это пустой звук, а для других – нет. Я увидел, что некоторые способны пойти на давление, чтобы достичь своей выгоды.
Это помогло мне понять, с какими людьми я хочу контактировать, а с какими нет. Я понял, к каким врачам не буду отправлять пациентов, которые просят у меня совета. Время пандемии проявило качества людей.
А еще за время пандемии я понял, как многое мы можем сделать, не встречаясь друг с другом вживую, а через скайп или зум. Это позволяет сэкономить массу времени и устраивать совещания с коллегами по всему миру, не тратя время на командировки. Многие лекции об оказании первой медицинской помощи я стал читать удаленно. И понял, что в таком формате могу лучше проиллюстрировать какие-то вещи, чем при личном выступлении в аудитории.
Екатерина ПЕВНЕВА
(тел. 25712302 c 9:00 до 10:00,
