Латвийский режиссер Гинт Зилбалодис в анимационном фильме без слов «Поток» (Straume) создал удивительный мир, в котором нет людей, а действуют только животные. В этом году «Поток» завоевал престижные призы на международных кинофестивалях и выдвинут на премию «Оскар».
В конце лета на экраны Латвии вышел анимационный фильм Straume («Поток») – один из самых красивых и поэтичных фильмов последних лет. Картина создана латвийским режиссером Гинтом Зилбалодисом и его командой в сотрудничестве с Францией и Бельгией. Действие разворачивается в мире, покинутом людьми. Главный герой кот вместе с другими животными – собакой, лемуром, птицей и капибарой – спасается в лодке от потопа. При этом животные не говорят как люди, а общаются каждый на своем «языке».
В мае «Поток» получил приз за лучшее звуковое решение на официальном конкурсе Каннского фестиваля Un Certain Regard, а в июне – четыре важных приза на анимационном фестивале во французском Анси. И там, и там публика аплодировала фильму стоя, овации продолжались несколько минут. Возможно, победоносное шествие «Потока» продолжится и дальше: фильм выдвинут от Латвии на премию «Оскар».
От одиночества – к сотрудничеству
О том, как снимался фильм и чем он может быть интересен зрителям, «МК-Латвии» рассказал режиссер Гинт Зилбалодис.
– Как родилась идея фильма «Поток»?
– Все началось много лет назад, в 15 лет я снял короткометражку о коте, который спасается от воды. Через много лет я решил вернуться к этой истории и создать полнометражную версию. В той короткометражке был только кот, который преодолевал страх воды, в новом фильме – кот тоже главный герой, но на первый план выходят его отношения с другими персонажами. Кот в фильме преодолевает страх не только перед водой, но и перед другими животными. В начале фильма кот как бы сам по себе, он независим, но по ходу развития сюжета он учится сотрудничать с другими. Я хотел рассказать в этой истории отчасти и про себя: потому что раньше, снимая анимационные фильмы, я делал все сам, а сейчас впервые сотрудничал с большой командой. Мы с котом проходили похожий процесс.
– Почему в фильме взаимодействуют звери разных видов, ведь в природе такое редко встречается?
– Все началось с кота из моей короткометражки. Потом пришла собака – у меня в детстве были две собаки, которые послужили прототипами для собак в фильме. Если кот учится доверять другим и с ними сотрудничать, то у собаки противоположная задача – она изначально слишком доверчива, слишком зависит от поведения окружающих, ждет от них подсказок, как поступать. Но по мере развития сюжета фильма собака учится быть более самостоятельной. Мне было важно не впадать в дидактику, а показать, что важна и самостоятельность, и способность к сотрудничеству.
Другие звери появились позже, они были избраны исходя из темы: например, у лемура было желание быть принятым в группу, у птицы-секретаря – быть принятой в стаю.
– Как появилась капибара?
–Я выбрал капибару, увидев картинку, по которой стало ясно, что капибара хорошо уживается с другими зверьми, и с собаками и кошками, и даже с хищниками (львами и крокодилами). Поэтому мне показалось, что она может стать интересным персонажем.
По сути, только капибара ничему по ходу сюжета не научилась – она будто изначально знала, как быть спокойной и счастливой. И ее спокойствие передается другим персонажам.
Другие голоса
– В вашем фильме звери не говорят по-человечески, они издают те же звуки, что и в природе. Почему вы выбрали формат без диалогов?
– Обычно в мультиках звери говорят и ведут себя как люди, я же хотел, чтобы они вели себя как звери. И чтобы они языком тела могли донести до нас какое-то послание.
Я и раньше снимал фильмы без диалогов. В моем прошлом фильме Away («Прочь») тоже не было слов: его героем был мальчик-одиночка, попавший вместе с птичкой на таинственный остров. Создавая «Поток», я с самого начала понял, что диалогов не будет: моя сильная сторона – создавать визуальную историю, с фоном, светом, движением камеры. Важную роль играет и музыка – она не конкурирует с диалогами, поэтому сильнее воздействует.
Мы смотрели много видео с кошками в YouTube – как они ходят, крадутся, прыгают. Также изучали поведение других персонажей – собак, лемуров, капибар.
– Крики животных вы использовали настоящие, или это были человеческие голоса?
– Наш звукооператор записывал звуки своего кота. Однако, когда коту навесили микрофон, он стал очень застенчивым и никак не выражал себя. Пришлось прятать микрофоны в доме, и тогда удалось записать мяуканье и другие звуки, издаваемые котом. Поэтому у нас звучит настоящее мяуканье, а также настоящий лай собак и крики лемура. Возникли проблемы с капибарой, так как она почти не издает звуки. Наш звукооператор пошел в зоопарк и попробовал привлечь капибару, чтобы она издала какой-то звук. Но он оказался таким необычным, похожим на лай маленькой собачки, что не подошел персонажу фильма. И мы решили поискать другой голос капибары, и позаимствовали его у маленького верблюда. Мы не стремились к чистому реализму, в основе киномагии лежит иллюзия, поэтому мы использовали разные творческие решения.
Куда пропали люди?
– В вашем фильме показан мир без людей, остались только их следы, их покинутое жилье, статуи, храмы, дворцы. Куда делись люди?
– Я изначально знал, что в фильме не будет диалогов, а будут только звери. Мы видим статуи, видим покинутые города. Но я не объясняю, что произошло, зритель может сам попробовать догадаться, куда пропали люди – это помогает активнее включиться в просмотр. Мне кажется, так зрителю будет намного интереснее, чем когда ему все объясняют.
В этой истории люди меня не интересовали. Конечно, я видел фильмы-катастрофы, но не видел ни одного из них, где действовали бы только звери – в этом есть что-то оригинальное.
Мне интересны эксперименты
– Интересно, что для вас служит источником вдохновения? Какие фильмы вы любите?
– Я не из тех режиссеров, кто сознательно цитирует фрагменты других фильмов или ищет источники для подражания. Хотя, конечно, я смотрю много фильмов, и они остаются в подсознании и их влияние проявляется в моих работах. Если говорить об анимации, меня неизменно вдохновляют фильмы японской студии Gibli (самый известный представитель студии– Хаяо Миядзаки. – Прим. авт.). Мне близка эстетика чешского аниматора-сюрреалиста Яна Шванкмайера.
Когда я смотрю игровое кино, то обращаю внимание на то, как оператор использует камеру, создавая визуальный рассказ. Среди любимых режиссеров игрового кино – Стэнли Кубрик, Альфред Хичкок, Серджо Леоне, Пол Томас Андерсон, Мартин Скорсезе,
Мне очень нравятся фильмы Альфонса Куарона, этот режиссер славится длинными кадрами. Меня впечатляет символизм его работ, он не нарочитый, а включен в сюжет и воспринимается как фон. В моем случае фоном стала вода, я использую ее, чтобы показать эмоции кота, его испуг, но в то же время его любознательность. Мне хотелось передать ощущение, будто камера – сама как персонаж, она улавливает эмоции животных. Мне было важно, чтобы оператор близко следовал за котом, я хотел, чтобы зрители почувствовали причастность к происходящему, а не наблюдали как бы издалека.
– Чем вам интересен жанр аниме?
– Мне нравятся аниме фильмы, но я не замыкаюсь только на этом жанре, мне в целом интересно экспериментальное кино, будь это кукольная или рисованная анимация. Зачастую это короткометражки – в коротком метре больше возможностей для риска и для экспериментов, несмотря на маленькие бюджеты.
– Были ли анимационные фильмы, которые научили вас не только чему-то в профессии, но и в жизни?
– Это все те же фильмы студии Gibli, которую возглавляет Миядзаки. Мне кажется, что в последних его фильмах нет однозначных злодеев, хотя конфликты присутствуют. Вообще неоднозначность присуща кинематографу Миядзаки, например, в «Принцессе Мононоке» (1997 год) главная героиня, выращенная волками девушка, пытается защитить лес от людей, но люди, уничтожающие лес для строительства города, тоже мечтают о чем-то хорошем.
В нашем фильме звери могут ссориться, у них бывают конфликты, но мы их всегда можем понять и можем с ними идентифицироваться. А ведь похожие процессы происходят и в жизни: чтобы понять кого-то, надо поставить себя на его место.
– Вы смотрели в детстве советскую анимацию?
– Смотрел, но не много. Не могу сказать, что она на меня сильно повлияла.
После Апокалипсиса
– Вы говорили о символизме. Что вода символизирует в вашем фильме? Может быть этот сметающий все на своем пути поток - Апокалипсис, конец света?
– Не совсем так. В начале фильма вода – стихия очень агрессивная, но постепенно это ощущение проходит. Сначала кот боялся воды и всего чужого, а потом понял, что вода не так ужасна и другие звери не ужасны.
Я не вкладывал в «Поток» только одно значение, каждый может воспринимать фильм по-своему, в том числе и как фильм-катастрофу.
– В фильме вы хорошо передали ощущение тревоги и страха, охватывающих персонажей. Можно ли сказать, что в фильме отразилась тревожная обстановка в современном мире – войны, эпидемии, экологические катаклизмы?
– Такая трактовка может быть, но мы писали сценарий еще до начала войны и пандемии, поэтому ничего подобного сознательно в фильм не закладывали. Это фильм скорее об эмоциях, о том, что невозможно точно объяснить, но можно прочувствовать на опыте.
Проснуться знаменитым
– Вы говорили о работе в команде. Было ли трудно руководить процессом?
– Несмотря на то, что команда была международной, большая часть фильма создавалась в Латвии. А в Бельгии мы только звуковую дорожку записывали.
Руководить командой – было для меня большим вызовом, у меня ведь раньше не было опыта работы в студии с аниматорами.
Всему пришлось учиться на ходу и при этом обучать остальных. Раньше я делал фильмы сам, придумывал идею и воплощал – никому не надо было ничего объяснять. Сейчас пришлось искать слова, это было одним из сложнейших аспектов.
И конечно, сложно было передать фактуру воды с помощью анимации, ведь анимация один из сложнейших и очень трудозатратных процессов. Чтобы показать воду, надо понимать – как она ведет себя в разных условиях. К счастью, у нас были талантливые аниматоры, они справились.
– Что вы ощутили после победы фильма в одной из параллельных программ Каннского кинофестиваля и потом на анимационном фестивале в Анси?
– В Каннах мы получили приз за звуковое решение и музыку. Конечно, попасть в программу Канн – это уже большая честь, фестиваль редко включает анимацию в свои программы. Участие в конкурсе Канн сразу помогло найти дистрибуторов фильма, показать фильм на других фестивалях. На главном анимационном фестивале мира в Анси «Поток» выиграл четыре награды: приз жюри, приз зрительских симпатий, а также призы за звук и музыку. Мы закончили «Поток» в последний момент – за день до начала Каннского кинофестиваля. Это был стрессовый период, я даже не видел фильм целиком до показа в Каннах. И этот опыт просмотра вместе с публикой был для меня, для всей нашей команды, приехавшей в Канны, очень волнительным и трогательным.
Теплый прием
– Правда ли, что ваш фильм в Каннах зрители встречали стоячей овацией, что вам аплодировали в течение нескольких минут?
– Да, публика в Каннах может быть очень строгой и критичной, если им не понравится – они уйдут с сеанса или будут «букать». Но наш фильм зрители восприняли очень позитивно. На предварительной премьере на кинорынке (на сеансе для профессионалов), где обычно собирается самая критически настроенная публика, с нашего фильма никто не ушел, после сеанса все аплодировали. А на сеансах кинорынка аплодисменты крайне редко бывают.
– Как латвийская публика реагировала на фильм? Вы посещали сеансы в Латвии?
– Да, недавно состоялась наша премьера, я сам встречался со зрителями в Риге и в других городах. Везде принимали фильм тепло, с аплодисментами. В первый уик-энд фильм попал в топ-5 самых посещаемых. И он стал самым успешным у зрителей анимационным фильмом в Латвии. Причем приходили не только семьи с детьми, но взрослые – молодые, среднего возраста, пожилые. «Поток» – не типичный детский фильм и не типичный Каннский фильм, среди фестивальных фильмов много довольно мрачных.
Нежелание взрослеть
– Как вам кажется, почему взрослые люди приходят на ваш фильм и вообще смотрят анимационные фильмы? Может быть, они не хотят взрослеть?
– О своем фильме я слышал не раз такие фразы: «Ходил с детьми, хочу прийти и посмотреть еще раз». Думаю, «Поток» – из тех фильмов, в которых и при повторном просмотре найти что-то новое. Мы оставляем простор для фантазии зрителя, не раскрываем все карты, относимся к зрителю с уважением. Зачастую в детской анимации сюжет очень упрощен, фильмы делают с некой снисходительностью к детям. Мы же стремились доверять детям, мы уверены, что они смогут все понять самостоятельно, их не надо «кормить с ложечки». А взрослые могут увидеть в фильме символизм и философские идеи, которые дети могут не уловить.
– А что вы думаете о нежелании взрослеть?
– Возможно, так можно сказать о тех людях, которые стремятся смотреть примитивную анимацию. Но если смотреть фильмы умные, со своей философией и интересными визуальными решениями – это другое. Это не просто маркетинг, которым нас завлекают большие голливудские студии. В Японии, во Франции зачастую не делят анимационные фильмы на те, что для детей, и те, что для взрослых.
На пути к «Оскару»
– Что вы испытали, узнав, что фильм номинирован на премию «Оскар» от Латвии?
– Конечно, меня это обрадовало. Фильм выдвинули на «Оскар» в номинации лучший зарубежный фильм (ранее эта категория называлась «Лучший фильм на иностранном языке»). Чтобы быть замеченным отборщиками премии «Оскар», недостаточно просто отправить фильм, требуется организовать большую рекламную кампанию. Нам повезло, благодаря участию в кинофестивалях фильм заметили, мы нашли хорошего дистрибутора в Америке и в других странах. Картину покажут во многих кинотеатрах.
Если «Поток» попадет в шорт-лист «Оскара», мне придется неоднократно бывать в Америке, встречаться со зрителями и рекламировать фильм. Шорт-лист еще не объявлен, но я слышал, что многие букмекеры из таких престижных киноизданий, как Variety, Hollywood Reporter, считают, что у нашего фильма есть шансы в него попасть.
Добиться сочувствия
– Как вы думаете – кому зрителям легче сопереживать, животным или людям?
– Я думаю, что когда с людьми на экране происходит что-то плохое, зрители так не сопереживают, как тогда, когда плохое происходит с животными.
В «Потоке» нам хотелось добиться от зрителей сочувствия, а оно возникает за счет нашей идентификации с животными. Мы видим в них что-то от себя – и что-то свое на них проецируем.
– Следите ли вы за анимационными блокбастерами? Этим летом вышли сиквелы популярных фильмов: «Головоломка- 2», «Гадкий я -4». Каковы ваши впечатления?
– Я не слежу за блокбастерами, поэтому этих фильмов не видел. Я слежу за независимой анимацией и за авторским кино. Мне нравится необычное японское кино и французские фильмы. В детстве, конечно, нравились и блокбастеры, и голливудские фильмы, но сейчас мне кажется, что эти фильмы становятся все более похожими друг на друга, все делают продолжения или снимают ремейки. Меня же больше интересуют оригинальные истории.
– Как вы думаете, могут ли анимационные фильмы негативно повлиять на психику ребенка, если в них есть агрессия, борьба, сцены жестокости?
– Тут сложно сказать однозначно, думаю, самим родителям стоит решать – позволять ли детям смотреть такие фильмы. Мне кажется, важно не просто водить детей в кино ради развлечения. Стоит подбирать фильмы, которые призывают ребенка додумывать или довоображать происходящее. Фильмы для детей должны быть мудрыми и содержать интересные идеи, должны развивать воображение и рождать любопытство.
– Есть выражение «быть в потоке». Что значит для вас быть в потоке?
– Я выбрал название «Поток», так как оно было связано с водой, котик, спасаясь от потопа, пытается с этим потоком бороться. Но постепенно он ловит поток и учится находиться с другими в гармонии и не противиться потоку жизни. Пожалуй, это примерно то, что чувствую и я.
Марина СИУНОВА
