Женский парикмахер Тамара Молчанова проработала в известных рижских салонах почти 50 лет. Начинала с подмастерья, затем трудилась мастером в престижных парикмахерских, затем открыла свой кабинет. Сейчас Тамара на пенсии и ножницы берет в руки крайне редко. Но яркие моменты тех лет до сих пор свежи в ее памяти, будто все происходило лишь вчера. Она вспоминает, как работали парикмахеры в 70–80-е годы прошлого века.
«…А ножницы покупали у моряков»
Передо мной моложавая, красивая женщина с задорным взглядом и искорками в серых глазах. Трудно поверить, что Тамара почти полвека проработала в салонах красоты и сейчас на заслуженном отдыхе.
– Как вам удается так хорошо выглядеть и не терять бодрости духа?
– Всю жизнь занималась любимым делом, видимо, это наложило свой отпечаток. Я ведь женский мастер. И это так приятно, когда женщина выходит от тебя с удачной стрижкой, красивой прической – счастливая и довольная. Встает с кресла и идет покорять мир.
Сегодня это кажется просто невероятным, но в семидесятые, восьмидесятые годы прошлого столетия у нас даже не было хороших ножниц.
Когда я начинала работать в начале семидесятых, мы стригли клиенток обычными ножницами. Причем сначала парикмахеры сами искали ножницы из качественной стали, затем подыскивали мастеров, которые правильную заточку сделают. Ведь в противном случае, если довериться дилетанту, дефицитные ножницы можно очень легко испортить. Такого допустить было нельзя.
– Неужели нигде не продавались специальные парикмахерские ножницы?
– В Риге достать их было нереально. Потом, когда стало попроще выехать за границу, кто-то стал привозить на заказ ножницы известных фирм. Это было такое счастье! Потом моряки дальнего плавания учуяли, что на этом можно сделать хороший бизнес, и стали на регулярной основе привозить и распространять их по парикмахерским. Наши салоны в первую очередь пользовались этой услугой.
Ой, зато мы этих моряков так ждали! Наверное, собственные жены их так не ждали из рейсов, как мы. Мы их умоляли: «Пожалуйста, давайте только к нам приходите, приносите инструменты!»
– И сколько стоили такие ножницы?
– Очень дорого. Я помню, что свои первые хорошие ножницы я купила по тем временам за 150 рублей. Тогда это была целая инженерная зарплата! Да и моя зарплата на тот момент. Но заграничные ножницы были действительно очень хорошего качества. Я работала ими года три без заточки. А когда отдала их заточить, мне их просто-напросто испортили. Как же было обидно! Стричь ими было уже нельзя. Пришлось искать новые.
А потом уже, намного позже, стали выпускать самозатачивающиеся ножницы из высококачественной стали. Совсем другое дело! Такими работать было одно удовольствие. И лишь намного позже появились филировочные ножницы, без которых современные парикмахеры уже не мыслят свою работу.
– Когда же в Латвии появились качественные парикмахерские инструменты?
– Где-то в начале восьмидесятых. Наше руководство кое-что начало покупать за границей, но выдавало мастерам тоже не бесплатно. А потом, когда наше предприятие Laimdota стало терпеть убытки и обанкротилось, руководство поступило не очень хорошо: во-первых, нам, мастерам, просто не выплатили зарплату, а во-вторых, заставили нас вернуть все эти ножницы. А если не возвращаешь, нужно было заплатить неустойку.
Путь в мир красоты и бигуди
– Расскажите, как вы пришли в эту профессию? Это было детской мечтой?
– Можно сказать, что да. Я мечтала работать парикмахером с самого детства. Только не знала, как подступиться к этой профессии.
Впервые свои парикмахерские способности я опробовала на своем двоюродном братике – и довольно удачно. Мне было восемь, а ему всего четыре годика. У него были белые кудри до плеч: моя тетя очень хотела девочку, вот и старалась не стричь его волосы, а отращивать.
– И что же вы сделали?
– Взяла ножницы и подстригла его, как умела, пока тетя была на работе. Когда она пришла и увидела результат моего творчества, она, конечно, ахнула – была в шоке. Хорошо, что волосы не зубы, как говорится, отрастут. Но мне тогда хорошенько влетело.
– За то, что остригли кудряшки?
– Да нет, я же не только кудри срезала, я подстригла его вообще коротко. Сделала короткую стрижку «под мальчика».
Да у тебя талант!
– А потом я после школы пошла работать на фабрику «Дзинтарс», изготавливала упаковки, но о парикмахерской карьере мечтать продолжала. И вот, у одной нашей знакомой тетушка работала в парикмахерской. Мне посоветовали к ней обратиться, посоветоваться, как стать парикмахером.
– И как прошло ваше первое знакомство с мастером?
– Я пришла к ней на встречу уже с готовой прической – сама накрутилась на бигуди, как могла! (Смеется.) И она меня даже похвалила, сказала: «Да у тебя талант!» Стала рассказывать мне о своей работе и предложила устроить меня ученицей к одному очень известному мастеру.
– И кто же был вашим наставником?
– Меня устроили в салон «Люкс», а моим мастером стала Гунта Круминя. Это была очень известный и талантливый мастер! Она много участвовала в конкурсах – и в местных, и даже в Москву ездила. Я училась у нее целых полгода и очень ей благодарна.
– Как проходило ваше обучение?
– Я ходила к ней каждый день, как на работу. Накручивала, стригла, завивала – делала абсолютно все, что просили. Мне это очень нравилось. Фактически я была подмастерьем, ученицей, но мне даже платили какие-то небольшие деньги.
– То есть это была настоящая практика с самого первого дня?
– Да, меня там эксплуатировали по полной! (Смеется.) Особенно, когда я уже немного набила руку и стали крутить все эти модные тогда высокие прически. А высокая прическа стоила недорого. Если мастер не хотела с ней возиться, они все скидывала мне: «Пусть Тамара возьмет». Так что после этого я на вечерних прическах руку набила очень хорошо, ведь это очень непросто, требует времени и сноровки. А платили тогда за это копейки.
– Звучит как отличная школа! Какая атмосфера была в коллективе?
– Работа мне очень нравилась, и коллектив был очень душевный, многонациональный. В советское время никто не смотрел на национальность, мы жили дружно. Отмечали вместе все праздники. После обучения я сдала все экзамены на отлично – только на женского мастера, успешно прошла все комиссии... И меня оставили работать в этом же «Люксе».
– «Люкс» входил в какую-то сеть?
– Да, он входил в сеть парикмахерских «КУСт». Туда же относились салоны «Сармите» и «Ригас Модес». Поскольку я была молодым мастером, если кто-то заболевал, меня «кидали» затыкать все эти «дырки» по всем салонам.
Жесткая рабочая дисциплина
– Отличный способ увидеть всю кухню изнутри! Вам пришлось поработать в десятках салонов?
– Был у нас один такой строгий руководитель. Представляете, он прятался в подсобке в шкафу в 7 утра и следил за дисциплиной мастеров. Если ты опаздывала на одну или две минуты, сразу был огромный штраф.
Какой-то мастер заболел – меня кидали туда – собирай вещи и лети на замену в другой салон. А какие очереди по утрам в салоны стояли!
А ведь мы все свое носили с собой, так что руки от тяжестей просто отвисали. Если кто-то из мастеров уходил в декрет, то это было счастьем для меня – за эти несколько лет я успевала поработать на одном месте и наработать клиентуру. А до этого шастала по всей Риге – неделю там, неделю там…
Как-то мой супруг, а он был актером, решил положить этому конец – он пошел в салон «Лаймдота» якобы брать интервью. Представился актером, кем и был, и сказал, что собирается подавать заявку для работы на радио. И уже как сотрудник радио хочет взять интервью у руководства салона. А под занавес сказал, что его супруга работает в «Лаймдоте» и поинтересовался, почему у нее нет своего места и она вынуждена бегать по Риге как неприкаянная?
Видимо, волшебное слово «радио» возымело действие, и после того разговора руководство сжалилось и мне, наконец, дали постоянное место в салоне на улице Кирова (сейчас это улица Элизабетес). Это была просто парикмахерская без названия. Но как же мне там было уютно и хорошо работать!
Тогда в моде были химические завивки, и народ просто толпами приходил завиваться. Бывало, что в очереди сидело сразу по 15 человек, и пять из них были уже накрученными на специальные бигуди. Сначала крутили «Локоном», его нужно было держать довольно долго, чтобы завивка взялась. Затем технологии модернизировались и появился финский состав для химической завивки, который уже можно было держать на волосах в бигуди всего несколько минут– типа «Стандарта». Помню, тогда женщины возмущались: «Почему так быстро снимаете бигуди? Я хочу качественную завивку!» Но приходилось настаивать, иначе волосы можно было безнадежно испортить, если состав передержать.
Кстати, поскольку это было советское время, все парикмахеры были ударниками труда.
– А какие были расценки на парикмахерскими услуги?
– Рубль сорок девять стоила укладка, помню как сейчас. А стрижка была 50 копеек, когда я начинала. Никто стрижки не хотел брать. Предпочитали укладки и завивки, которые стоили 6 рублей. На завивку клиенток брали без очереди.
Потом вошли все эти новые технологии, и к нам уже в «Ригас Модес» стали приезжать именитые мастера. Каждый сезон появлялась новая стрижка и модницы сразу брали ее на вооружение. Скажем, в 1980-е в моде была такая стрижка постепенная – «Экспрессия». Многие просили так постричь.
Работаем подручными средствами
– Сейчас средств для укладки много, – продолжает наша героиня, – а когда мы начинали, ничего ведь этого не было – в лучшем случае одно-два средства на салон, да и то их еще нужно было поискать – все «доставали»...
– А в процессе покраски волос сейчас многое изменилось?
– Те годы и сейчас – в отношении парикмахерского дела – это просто небо и земля. Краски, конечно, усовершенствуются постоянно. Сейчас как вспомню, как мы в блондинку красили, так оторопь берет: в перекись водорода толокно добавляли для смягчения эффекта, еще иногда добавляли яйцо, чтобы перекись не сожгла волосы. А бывало, в салон привезут перекись в больших канистрах, а на них никаких обозначений – что за раствор, сколько процентов, догадайтесь сами. И вот, спрашиваешь у этих поставщиков – насколько крепкий раствор перекиси водорода? А они ахают и руками разводят: «Как-то в этот раз не указали нам в накладной».
А что поделаешь? Другого-то раствора нет. Приходилось брать что есть и этим работать. Разводили на глаз и смотрели по результату. Ведь если слишком крепкий раствор взять, волосы могут и отвалиться. Бывало, что кому-то и сжигали волосы из-за таких вот недоразумений. Потом извинялись и лечили.
От «Президента» до «Буклей»
– В ваше время, наверное, были очень сложные стрижки?
– У нас были те, что сейчас уже считаются классикой – каре, сессон, паж. Стрижки и сейчас очень сложные, например, мастера выстригают, выбривают машинками разные узоры. Вот как пошло это веяние... А в 1990-е первая очень сложная мужская стрижка называлась «Президент». Эту площадку «вертолетную» на голове выстригать – это вообще ужас как сложно было, проще застрелиться.
– Вы и в мужском зале работали?
– Нет, я-то в мужском зале не работала. А коллеги выстригали и «президентов», и ежиков, и разные другие мужские стрижки. А в женском зале в мое время как раз практиковались все эти высокие прически, букли. Были в моде самые разные вечерние прически, нарядные, красивые. Я помню, как многие латвийские парикмахеры ездили на конкурсы в Москву, причем каждый год прически совершенствовались. Как-то на одном из конкурсов моделью была актриса Людмила Гурченко, помню, как ей из собственных волос сделали «шляпу». На самом деле это была сложная высокая вечерняя прическа.
– А сейчас, по сравнению с прическами тех лет, все, наоборот, упрощается приглаживается.
– Вы правы, сейчас все упрощено до минимума, все под естественное. В моде остается свободное падение волос, россыпь волос, важно, чтобы волосы были чистыми и желательно гладкими. Сейчас же широко применяются и ботоксы для волос, и различные пропитки, воск.
– Вы такие прически тоже делали?
– Нет, это уже появилось позже. У нас в основном дамы накручивались на бигуди и высушивались феном. А затем уже делалась укладка из завитых волос. Держалась очень долго!
– А какие бигуди использовались?
– Начинали мы накручивать на железные бигуди. На них, кстати, очень хорошая была накрутка. Она быстрее сушилась, потому что бигуди были с дырочками и хорошо нагревались под феном-колпаком. Потом стали использовать уже пластмассовые, а потом уже эти бигуди-ежики. Сейчас в салонах тоже много всего используется для укладки – и разные палочки, и электроприборы, и утюжки, и плойки.
Мода на парики и натуральные волосы
– А когда в моду вошли парики, в семидесятые годы?
– Да! Ой, нам такие парики приносили прямо в салон, что мы диву давались! У женщин они пользовались спросом. Каждая имела парик, а кто-то и не один. Правда, дорогие они были, не все могли себе их позволить.
– Откуда их везли?
– Германия, Япония, Швеция. Дорого стоили, хотя и были синтетическими.
– А натуральные волосы принимались на парики и шиньоны? То есть клиент мог продать косу?
– Ну да, некоторые оставляли. В Германии же в парикмахерских все время собирали эти волосы в специальные мешки и потом использовали для производства париков, и они стоили хороших денег. А у нас все состриженные волосы в основном выбрасывались. Но потом как-то был брошен такой клич: если кто-то стрижет очень длинные косы, приносите туда-то! Обещали даже заплатить за волосы этому клиенту.
– Но в вашем салоне такого не было?
– Нет, у нас не практиковалось. А синтетические парики были хороши тем, что их можно было вместо шапки зимой носить, настолько они были теплые.
Чудесные истории
– А правда, что у мастера бывает легкая и тяжелая рука?
– Судите сами. У одной моей клиентки в молодости были длинные волосы, ниже пояса, и очень густые. Она рассказала, что как-то решила их остричь, поскольку в 50-е годы она работала в медчасти и волосы мешали. Пришла в парикмахерскую какую-то и попросила их обрезать. И вот мастер взяла одну прядь, подняла и состригла. И в этот момент этой женщине что-то в голову стукнуло, и она передумала стричься. Лучше, говорит, буду в узел собирать, но волосы оставлю. Встала и ушла. И с того момента та остриженная прядь у нее больше не росла. Я эту историю послушала и решила, – сказки, наверное. Но когда эта клиентка стала ко мне ходить регулярно краситься и стричься, и я воочию убедилась, что та прядь до сих пор не отрастает, а прошло уже лет двадцать с того момента, когда решила волосы обрезать.
– Страшно подумать, что было бы, если бы она тогда не остановилась и все волосы коротко остригла. Могли бы не отрасти?
– Этого никто не может сказать. История не знает сослагательного наклонения. Я тоже каждый раз удивлялась, говорила: «Ну, не может такого быть!» Но факт остается фактом – одна прядь на затылке у этой женщины так годами и оставалась короткой.
Бывает еще, что у людей какие-то пряди не накручиваются, когда химическую завивку делаешь. Причем это всегда одни и те же пряди – остаются прямыми и все, хоть ты что делай.
Клиенты уехали
– А сейчас, на пенсии, вы вообще кого-то стрижете? Приходят ли к вам старые клиенты?
– Ай, это только мои подружки. Дело в том, что очень много народу уехало именно из моих клиентов. Очень много евреев поначалу уехали в Израиль. И такие хорошие, очень замечательные люди. Уехали и в Канаду, и в Израиль. А потом многие и в Россию подались.
– То есть вы на пенсии только изредка берете ножницы, если подруги попросят постричь?
– Сейчас и подруг практически не стригу. Пришлось забыть свою профессию, потому что мне тяжело руки вверх поднимать и долго держать их на весу. Можно сказать, что я ушла от этих дел. Занимаюсь хозяйством, помогаю детям. Но постричь, если очень надо, всегда смогу. Мастерство осталось при мне.
Светлана ГИНТЕР
