Новым руководителем Латвийской конфедерации работодателей стал глава предприятия по производству рыбных консервов Karavela Андрис Бите.
Диалог с государством
– Какие задачи вы ставите перед собой на посту председателя Латвийской конфедерации работодателей?
– Главная проблема в том, что государство и бизнес находятся сейчас по разные стороны баррикад, у них почти нет диалога.
Моя задача – добиться, чтобы государство включилось в диалог с бизнесменами и профсоюзами, чтобы все три субъекта социального диалога могли работать сообща. Государство должно быть заинтересовано в диалоге хотя бы потому, что именно бизнес платит налоги, за счет которых государство впоследствии платит зарплаты учителям, докторам и собственному аппарату.
У нас есть отдельные отрасли, где сотрудничество бизнесменов с министерствами проходит плодотворно. И есть отрасли, где все из рук вон плохо.
– Вы могли бы назвать хорошие и плохие примеры?
– Хороший пример подает Министерство земледелия. При бывшем министре Янисе Дуклавсе, который пришел в политику прямиком из бизнеса, поменялась система работы. И это чувствуется до сих пор: со сменой министра система не пошатнулась.
А плохой пример – Министерство финансов. Министр Янис Рейрс не желает с бизнесменами разговаривать, разрабатывать с ними какие-то новые решения. По его словам, министерству виднее, что бизнесу требуется.
Тем временем бизнесу важно чувствовать, что он нужен государству.
Нам не хватает амбиций
– Если сравнивать Латвию с другими балтийскими государствами, то окажется, что мы все стартовали с одной позиции, однако Латвия сейчас экономически отстает, – говорит Андрис Бите. –
Одну из причин я уже упоминал: государство и бизнес не наладили сотрудничество. Вторая проблема существует у бизнеса как такового – предпринимателям очень не хватает амбиций. И это меня беспокоит.
– Разве лично у вас нет амбиций?
– У нашей компании Karavela как раз амбиций хватает, мы начали с минуса и стали третьими в Европе производителями рыбных консервов. Сейчас наше предприятие Karavela экспортирует продукцию в 46 стран мира, наши шпроты продаются в американских, японских и французских супермаркетах.
Но «средняя температура по больнице» могла бы быть выше – амбиций мало, многие предприятия не видят продвижения своей продукции дальше местного рынка. А ведь мир большой, возможностей много.
Моя задача – мотивировать бизнесменов зарабатывать в мире, а не бодаться на маленьком латвийском рынке.
– Большинство предпринимателей прогнозируют снижение деловой активности в связи с военным конфликтом на Украине. Какие у вас прогнозы на этот счет?
– В разных отраслях ситуация будет развиваться по-разному. Многих латвийских предпринимателей действительно затронули антироссийские и антибелорусские санкции, это затруднило работу логистических и строительных компаний, закрылся транзит. Системы поставок материалов разрушились, их придется восстанавливать.
Но 95% этих проблем можно решить. И бизнес может их решить довольно быстро.
Лично я вижу, что у многих отраслей в это время появляются новые возможности.
– Какие, например?
– Очевидно, что поставки продукции из Беларуси и России в Европу закрыты на долгое время. Значит, эту нишу могли бы заполнить наши производители. У нас появляются возможности в сфере производства продуктов питания, которые мы могли бы выпускать на экспорт.
Большие поставщики зерновых выпали из процесса – и Украина, и Россия. И Латвия как сельскохозяйственное государство могла бы частично заполнить эту нишу.
Производство консервов очень выросло за два последних месяца. Сейчас люди по всему миру стремятся приобретать продукты длительного хранения.
В деревообрабатывающей отрасли из игры выпали сырьевые поставщики из Беларуси, но уже появились новые поставщики из Латвии.
Уже в прошлом году из-за ковида начали меняться мировые транспортные потоки, появилась нехватка грузового транспорта, увеличилась стоимость перевозок.
Я стопроцентно уверен, что нашей «религией» в Латвии должен стать экспорт. Надо экспортировать все, что мы можем вырастить, добыть, переработать и вывезти. Потому что наше общество очень маленькое. Численность населения уменьшается, внутренний рынок уменьшается.
Если вы остаетесь лишь на латвийском рынке, с каждым годом клиентов будет становиться все меньше. Надо пользоваться тем, что мы входим в ЕС, где открыт свободный рынок товаров. Возможно, из-за географического положения по соседству с Россией Латвия сегодня в рискованной зоне для инвестиций, но я надеюсь, что это пройдет.
Принципы важнее кошелька
– Как на вашем предприятии сказались антироссийские санкции?
– Я всегда был сторонником того, что бизнес должен находиться вне политики. До определенного момента, пока политики поливают друг друга грязью, ведут информационные войны, можно работать и зарабатывать. Но когда конфликт перерастает в войну и одна страна нападает на другую – сотрудничество приходится прекращать. Мы быстро приняли трудное решение: на второй день войны на Украине написали письмо своим коллегам из России и Беларуси о том, что приостанавливаем сотрудничество. Хотя мы дружили и сотрудничали в течение 20 лет.
– Получается, ваш бизнес уже не вне политики?
– По-моему, о политике можно говорить до тех пор, пока главы государств продолжают разговаривать друг с другом. Когда дело доходит до прямой агрессии – это уже не политика. Причина не в том, что мы не хотим сотрудничать с нашими партнерами в России, мы не хотим никак, даже косвенно, путем уплаты налогов пополнять бюджет государства, ведущего войну.
Консервы подорожают
– Ваше предприятие продавало консервы в Россию. А что вы импортировали оттуда?
– Мы покупали энергоносители, пищевое масло, металл для консервных банок. Мы отказались от импорта и нашли замену по всем позициям, хотя это не было легко. Бизнесменам нужно уметь быстро реагировать на изменения, уметь искать сырье на других рынках.
– Разве антироссийские санкции не повысят расходы вашего предприятия? Ваши консервы теперь подорожают для потребителя?
– Да, наши расходы увеличатся, консервы подорожают, да и все продукты подорожают. Прогнозируется, что осень этого года пройдет под знаком высокой инфляции на товары первого потребления – продукты питания, энергоносители и т. д. Но начался рост цен еще до войны – в октябре прошлого года.
Специфика продуктового рынка такова, что с момента, когда производитель решает поднять цены, и до момента, когда на полках это видит покупатель, проходит полгода.
– Насколько цены на ваши консервы поднимутся осенью?
– Они уже сейчас поднялись. Если сравнивать ситуацию с прошлой осенью, рост цен составил от 30 до 40%. И рост продолжится, по сравнению с прошлой осенью рыбные консервы подорожают на 50–70%.
Рост цен затронет каждого и в Латвии, и в Европе, и в мире. Это проблема не латвийская, проблема мировая.
Адаптироваться к новым вызовам
– Вы не думаете, что люди начнут отказываться покупать консервы? Что денег у большинства останется только на продукты первой необходимости?
– Да, это возможно. Будет глобальное перераспределение продуктов и других товаров потребления. В семейном бюджете часть расходов на продукты и энергоносители обязательно вырастет. В краткосрочной перспективе доходы населения будут расти намного медленнее, чем цены. В долгосрочной перспективе, если посмотреть на пятилетку вперед, доходы будут расти, все-таки компенсируя рост цен.
– Как дожить до этого времени?
– Возможно, стоит уменьшить налог на добавленную стоимость на продукты первой необходимости, чтобы рост цен хоть немного сдержать. Но это нелегкий вопрос, он ведь затрагивает доходы госбюджета.
И работодатели, и профсоюзы полагают, что Латвии надо пересмотреть налог на рабочую силу, снизить его. Он у нас самый высокий в Прибалтике.
– Вы думаете, государство согласится снизить налог на рабочую силу?
– Скорее всего, власть этого не захочет, понимая, что это приведет к уменьшению доходов госбюджета. Но мы попытаемся власти убедить в необходимости снижения налога. У нас 20–25% «серой» экономики, которую нужно превратить в «белую». Это нельзя сделать только полицейскими методами, но можно сделать, мотивируя предпринимателей.
Часть предпринимателей будет готова перейти в «белую» сферу, если налоговая нагрузка станет приемлемой.
Сегодня большие по латвийским меркам предприятия, работающие на экспорт, могут потянуть налоговое бремя. Но при этом их прибыли не хватает, чтобы вкладывать достаточно средств в развитие бизнеса. А вот мелкий и средний бизнес, который работает на экспорт, вообще еле тянет налоги. Такие предприниматели или недоплачивают зарплаты людям, или недополучают прибыль и не вкладывают ее в развитие, или недоплачивают государству налоги, оставаясь в «серой зоне». Вопрос в том, сделаем ли мы эту систему работоспособной или просто закроем глаза на то, что предприятия останутся в «серой зоне» и будут выживать как могут.
Банкротство – это нормально
– Малый бизнес в Латвии и так сильно пострадал от пандемии. Многие обанкротились или находятся на грани банкротства.
– Любой бизнес может обанкротиться, и это нормально. Но государство должно способствовать тому, чтобы обанкротившиеся предприниматели открывали новое дело и зарабатывали дальше. Нас еще в школе учат, что допускать ошибки – это плохо. Но допускать их нормально. На самом деле без ошибок не будет роста. А мы боимся ошибаться отчасти из-за слабых амбиций.
Наша задача – добиться упрощения налоговой системы для малого бизнеса, для тех предпринимателей, у кого оборот исчисляется десятками или сотнями тысяч евро в год. Для них налоговая система не должна быть столь сложной, чтобы хозяин и даже бухгалтер еле понимали, как ее вести.
Мы готовы разработать предложения для введения простой и понятной системы уплаты налогов для малого бизнеса.
Совсем малый бизнес мог бы платить просто небольшой налог с оборота, а остальные деньги мог бы тратить на развитие бизнеса. У среднего и крупного бизнеса тоже должна быть более простая система налогообложения.
– Как изменился рынок труда с приездом украинских беженцев?
– На нашем предприятии и раньше работали жители Украины, в основном женщины – в силу специфики работы. Сейчас их стало еще больше, а вот количество мужчин сократилось – многие уехали защищать свою страну.
Возможность сотрудничать с украинцами позволила нам открыть новые линии производства, расширить бизнес, усовершенствовать социальную систему и увеличить зарплату. Это не риск, это преимущество.
Думаю, когда закончится война, украинцы поедут на родину – поднимать свою страну.
Проблема с нехваткой рабочих рук для Латвии существует и будет актуальна в будущем. Она может отчасти решиться автоматизацией труда. Если мы хотим, чтобы экономика росла, чтобы появлялись новые предприятия, новые рабочие места, без приезжих мы не сможем обойтись.
– Откуда к нам могут приехать на работу?
– Нам не стоит изобретать заново велосипед. В Польшу, которая всегда опережала нас по тенденциям, стали приезжать люди с Востока – из Непала, Шри-Ланки. В Финляндии на производстве продуктов питания работает много вьетнамцев.
– Вы думаете, азиаты к нам поедут?
– Почему бы и нет. В 80-е годы было много вьетнамцев в Латвии. В экономике пустых мест не бывает, они кем-то заполняются. Если на Украине конфликт утихнет, украинцы уедут домой восстанавливать экономику. Белорусы и россияне в массовом порядке сюда работать не поедут. Возможно, к нам приедут жители Средней Азии. В Латвии конкуренции между работниками нет и не будет, все равно сохранится нехватка рабочих рук.
Но возникает другая проблема: когда существует очень острая нехватка рабочих рук, растет оплата труда, но не растет эффективность работы, так как работники уверены – не сработаются в одном месте, их позовут в другое.
Издержки зеленого курса
– В одном из интервью вы говорили, что зеленый курс, призывы следовать экологическим требованиям, только ограничивают нашу экономику. Каким образом?
– Идею бережнее использовать окружающую среду, переходить на возобновляемые источники энергии я полностью поддерживаю.
Но проблема не в идее, а в нашем воплощении нового зеленого курса, который явно ограничивает сельское хозяйство.
Зеленый курс хорош, если есть не только запреты, но и решения. Например, требование, чтобы мы 30% латвийской земли пустили под луга, которые будут зарастать – это не зеленый курс, а зеленая истерика.
Нельзя сравнивать природу и экономическое развитие, например, Бельгии и Латвии. Экономическая активность в Бельгии в десятки раз больше, хотя территория страны меньше. И бельгийцы могут себе позволить решение на 30% уменьшить использование лесов, потому что там лесов мало. У нас же совсем другая экономика. И нам такое решение не подходит. Зеленый курс должен подстраиваться под каждую страну, а не насаждаться единым образом по всей Европе.
– Какова сейчас роль профсоюзов в Латвии? Насколько эффективно они защищают права трудящихся?
– Институт профсоюзов у нас по инерции существует с советских времен. В Латвии чувствуется прессинг из-за нехватки рабочей силы, с Запада приходит много требований о том, какой должна быть культура отношений работодателей с работниками.
Заставить профсоюзы быть активнее нельзя. Профсоюзы заработают в полную силу, когда работники поймут, что присутствие в профсоюзе им что-то дает. И когда работодатель поймет, что профсоюз помогает поддерживать дисциплину, эффективность работы. Диалог между работодателем и работниками уже существует, даже если это не закреплено юридически.
Скажем, чтобы Karavela могла продавать свой товар на европейских рынках и выставках, мы должны проходить специфический аудит – социальный аудит. К нам приезжают аудиторы из Европы и проверяют, какая у нас социальная среда, как мы относимся к работникам, как выполняем требования оплаты отпусков и т. д. По закону никто не заставляет нас покупать медицинские страховки для работников, обеспечивать обедами, проводить корпоративные экскурсии и праздники. Но мы делаем это, понимая, что нужно делать людей счастливее, чтобы они были заинтересованы здесь работать.
Марина СИУНОВА
