В Латвии очень хорошо налажена система ухода за беременными – бесплатные обследования, консультации, анализы, роды, занятия… Но что происходит после того, как беременная становится мамой, то есть после родов? На кого и на что она может рассчитывать в плане помощи ухода за младенцем? Кто ответствен за информирование будущей мамы о том, где искать помощь после родов? Эту тему затронули с разных сторон в рамках дискуссии на фестивале LAMPA «Помощь молодой семье – доступна ли она»?
Катила коляску по 5 км туда и обратно...
Главной трудностью, с которой Лаура столкнулась после рождения ребенка, стала послеродовая депрессия.
– Моя жизнь сильно изменилась, буквально перевернулась с ног на голову. Рядом со мной не было ни одного человека, кто объяснил бы, что на самом деле происходит с женщиной, когда рождается ребенок. Я же собиралась через три месяца вернуться к работе, привести себя в порядок, прийти в форму, так сказать... Второй трудностью стала нехватка какой-либо поддержки. Мои родители живут в Лиепае. У мужа, пока я ждала первенца, умерла мама. У меня была единственная подруга, которая жила на хуторе на расстоянии пяти километров, и вот, пока муж работал целыми днями, я ходила к ней с коляской, чтобы выпить кофе: пять километров толкала коляску туда и пять – обратно. Было ощущение, что я на грани…
Я не понимала, что чувствую. И никто не посоветовал мне искать помощи. Лет шесть-семь назад все, и я в том числе, публиковали в социальных сетях только красивые фотографии, и у женщин складывалось ощущение, что они каждую минуту должны быть на высоте. Надо было каждую минуту выбиваться из сил, чтобы подписчики в Инстаграме написали тебе «Вау!». Я рада, что сейчас люди перестали «рисоваться» и рассказывают и показывают, как есть в реальности.
Лаура рожала, по ее словам, с одной из лучших акушерок Латвии, но признаки послеродовой депрессии молодой мамы не увидели даже медики. Во время визитов к врачу после рождения ребенка на обсуждение таких вопросов просто нет времени. Мама тщательно готовится к первому визиту, одевается попривлекательней, утягивается, бодро берет ребенка под мышку и на вопрос «Как ваши дела?» рапортует «Все отлично, мы справляемся!».
Какая же мама во время единственного визита захочет признаться, что ей тяжело, что она устает, не успевает, нет времени поесть и т. д.
– Если бы государство по квотам оплачивало хотя бы десять визитов, то к пятому ты уже встречал бы акушерку как есть – в пижаме и без макияжа. Но платный визит моей акушерки стоит 80 евро. Если таких требуется десять и более, то это минимум 800 евро. Кто готов платить такие деньги?
Будучи дома с ребенком в режиме 24/7, Лаура испытала чувство тотального одиночества.
– Хотя на самом деле у меня отличный муж, и он не оставляет меня одну. Но было ощущение, что у меня есть только ребенок и дом.
В Латвии многие самоуправления оплачивают визиты ПЭМ-мам (ПЭМ – первая эмоциональная помощь, PEP – лат.). Они доступны по направлению семейного врача, если у молодой мамы наблюдаются признаки послеродовой депрессии.
А я думала, что это не для меня, платежеспособной, а для тех, кто не может себе позволить заплатить, – признается Лаура. – Мне никто не пояснил, что это не так.
Когда Лаура наконец осознала, что происходит нечто нехорошее, она пошла к психологу.
– Мы разговаривали, – вспоминает женщина. – Сперва я подумала, что психолог объясняет мне, что я совершенно сумасшедшая. А потом она сказала, что мои чувства и ощущения – совершенно нормально. И я спросила: «Это правда? Кто-то еще так же себя чувствует?»
Екатерина Зилпауш, руководитель проектов «Школы поддержки родов», доула-студент и мама двоих детей, опросила примерно 400 женщин на тему, как они пережили послеродовой период. Так вот, треть респонденток чувствовали депрессивность и тревожность. Причина – нехватка поддержки, как моральной, так и физической. Им не хватало еще одной пары рук, знающего человека рядом.
Также немало молодых родителей признавались, что уже в стационаре медики ждут от них, только что родивших, экспертности по вопросам ухода за младенцем: они должны знать и уметь, как мыть, пеленать и держать малыша, несмотря на то, что никогда в жизни этого не делали. Даже если ты посещал курсы, надо быть готовым, что отрабатывать приемы на кукле и держать на руках живого новорожденного – это совсем разные вещи.
Двое детей и две руки
– У меня не было послеродовой депрессии, хотя я была к ней готова, потому что у меня в принципе есть склонность к депрессивным эпизодам, – рассказывает Алисе, соло-мама двоих детей. – На пятом месяце беременности я узнала, что буду матерью-одиночкой, и это отчасти избавило меня от иллюзий. Первое отрезвление пришло, когда мне сообщили, что у меня будут близнецы, второе – когда отец детей сказал: «Воспитывай их сама». Я встряхнулась, сказала себе: ок, я решу этот вопрос.
И Алисе стала решать проблему вселенского масштаба: есть двое детей и только две руки. Что теперь делать? Как справиться?
– Я очень готовилась в практическом плане. Например, решала, где будет находиться один ребенок, пока я купаю второго в ванне, как организовать кормление, одевания, сон и т. д. И поняла, что корень проблемы в том, что у нас нет одного конкретного места, где молодая мать может найти всю эту информацию. Я ее буквально пыталась вырывать зубами и выцарапывать ногтями отовсюду, я не понимала, что мне нужно. Наконец мне сказали: «Кажется, тебе нужна детская медсестра, как главный помощник».
И Алисе, лежа в больнице после кесарева сечения, просто просила медсестер помочь.
– Я два дня не могла ходить, просила их помочь ухаживать за моими детьми. Я просто прямо спрашивала: «Ты возьмешься обучить меня?» И одна взялась. Той медсестре я оплачивала дни, чтобы она приходила к нам на все сутки, когда было необходимо. Она даже помогала мне переставлять мебель, подсказывала: «Вот тут надо сделать по-другому, и тогда будет намного удобнее».
Сейчас Алисе по максимуму подключает к своей жизни сторонних людей, планируя организацию помощи: в чем может помочь подруга, когда может приехать мама?
– Я искала даже ночную няню, но не нашла, – вспоминает Алисе. – Я хотела нанять еще одну опытную мамочку на какой-то срок, например, на первый месяц. Просто нанять на дни, без ночевок, чтобы уловить все возможные ошибки по уходу за ребенком и войти в естественный ритм. То есть я искала реальную физическую помощь знающего человека, но не смогла ее найти.
Алисе встречалась со множеством ПЭМ-мам и обговаривала с ними нужды, с которыми столкнулась.
– Но никто не смог помочь сформулировать, человек какой профессии мог бы мне помочь, – делится соло-мама. – Это акушерка, семейный врач или кто-то еще? Самое доступное – это организовать такую службу молодым мамам под патронажем семейного врача.
Нынешняя жизнь Алисе и ее детей связана со многими людьми.
– Мои братья, отец и мать очень активные люди, работают, поддерживают нас финансово. У меня нет мужа, а у детей – функционирующего отца, но у моих детей четыре действующие крестные матери. А еще мама моей подруги приходит к нам по понедельникам, дает мне полтора часа свободного времени, чтобы я могла посидеть за компьютером. Компьютерные игры для меня сейчас очень важны, на данный момент это часть моей социальной жизни, где я – не мама Алисе, не Алисе на работе, я просто захватываю замки вместе с сотней других людей. Для меня это важно. Этот час – моя альтернатива барам на данный момент.
Какая такая депрессия?
Откуда же берутся сложности, с которыми сталкиваются современные молодые мамы?
– Еще 40 лет назад стандартная семья была большой, несколько поколений жили вместе под одной крышей, – говорит Екатерина Зилпауш. – Младенец приходил в семью, где есть бабушка-дедушка, мама-папа, сестры-братья – целая община. Сейчас малыш становится ответственностью только для двоих человек, своих родителей. Причем отец получает только небольшой отпуск и вскоре выходит на работу. И вот его нет, скажем, с 8 утра до 19 вечера. Уставший, он приходит домой, а там его ждет женщина – никакая. Я в этой ситуации видела в муже лишь еще одну пару рук, на которые можно передать ребенка. Вот и получается, что у мужчины, как и 100 лет назад, осталась функция добытчика, а женщина, как и прежде, должна заботиться о ребенке и доме. Только все дела теперь ложатся на нее одну, а не распределяются между несколькими женщинами в семье.
– У современных молодых матерей есть целая цепочка проблем, – говорит клинический и консультативный психолог Марина Брице. – Изначально женщина приходит к материнству со своим жизненным опытом. Он не всегда радужный, иногда у женщины есть свои психологические проблемы. После родов все внимание переходит к ребенку, в первые дни после родов к тебе почти не подходят, кроме как с вопросами «Вы давали грудь?». Во всем мире родившая женщина может обсудить со специалистом прошедшие роды. У нас такого нет, женщина чувствует себя выпотрошенной и брошенной. На этом фоне она возвращается домой, где остается один на один с ребенком и где от нее ждут, что она будет очень хорошей мамой.
Теоретически, конечно, каждая может освоить грудное вскармливание и основы гигиены. Но ребенок плачет, и мать не знает ни почему это происходит, ни как его упокоить, ни как правильно держать его у груди и т. д. Плюс женщина физически не высыпается, нормально не ест… Хорошо, если рядом есть опытные подруги, способные понять и помочь. А если нет – мама остается «за бортом».
В результате у 15–20% женщин развивается послеродовая депрессия. И это не зависит ни от ее материального положения, ни от образования. Еще накладываются тревожные расстройства, на фоне которых невозможно уснуть, даже если есть такая возможность: навязчивые мысли, страхи «Как мне воспитать достойного человека», «Как мне вообще не убить ребенка своим неловким действием».
Эти женщины остаются в неведении, а наше общество абсолютно не информировано о том, что послеродовая часть жизни полна вызовов для молодой матери. А в Латвии не учат специалистов распознавать признаки начинающейся депрессии, так что в лучшем случае такие врачи самообразовываются.
– Для молодой мамы, особенно после первого ребенка, послеродовой период – состояние выживания, – добавляет Екатерина. – Некоторые мамы, приходя ко мне на визит, просто отдают мне ребенка на руки и плачут. Маме нужен доверенный, регулярно приходящий человек, который не будет ее осуждать, оценивать ее действия из серии «Что ты убиваешься, у тебя же здоровый ребенок!» и тем более не будет давать непрошеные советы.
Где какая помощь есть?
Со стороны Национальной службы здравоохранения молодой матери оплачивается визит семейного врача на первой и третьей неделе после родов. Доктор обязан узнать, как дела, спросить, что беспокоит, убедиться в наличии или отсутствии излишней тревоги со стороны молодой мамы, направить к нужным специалистам. К ребенку врач также должен приходить два-три раза в течение первого месяца после рождения. Многие женщины, в том числе и автор этого материала, узнали об этом только на этой дискуссии – практически ко всем молодым мамам медики приходили единожды. А кого-то и вовсе не навещали – мол, приходите в поликлинику сами.
– Только 20% молодых мам пользуются услугами специалистов, а большая часть до сих пор не знает, кто такие доулы и ПЭМ-мамы, не знают, что в Латвии есть консультанты по грудному вскармливанию и даже по детскому сну. Об этом женщин могли бы информировать и гинекологи, ведущие беременность, и семейный врач, – считает Екатерина Зилпауш.
– В Латвии бесплатного послеродового ухода за женщиной нет, кроме упомянутых нескольких визитов семейных врачей, да и те далеко не каждой достаются, – отмечает акушерка Астрида Миллере. – Хотя, например, в Швеции в послеродовой период (56 дней) включено шестнадцать бесплатных визитов акушерки на дом после рождения первого ребенка и десять – после повторных родов. После операции кесарева сечения также положены шестнадцать послеродовых визитов акушерки. А если понадобится более серьезное лечение, то этих визитов становится больше.
– В Нидерландах послеродовая медсестра приходит к молодой маме десять раз, и это часть системы обычной социальной поддержки, – добавляет Екатерина. – Она приходит после родов и делает то, что мне, молодой маме, нужно. Может быть, мне понадобится поплакаться, может, чтобы она присмотрела за ребенком, может, мне надо приготовить поесть или мне нужна консультация по кормлению грудью и т. д. Я бы хотела, чтобы этот формат был применен в Латвии.
– Наши медицинские учебные учреждения ежегодно выпускают достаточное количество акушерок, чтобы охватить всех родивших, – уверена акушерка Астрида Миллере. – Акушерка – специалист первичного медицинского ухода, и все неясности молодая мама вполне может обговорить с ней. Акушерка может заметить тревожные состояния у пациентки и, как это происходит у шведских коллег, проговорить проблемы. Акушерки вполне могут разгрузить гинекологов и семейных врачей при беременностях без осложнений. Таким образом, у семейного врача остается больше времени на работу с больными, а у гинекологов – со сложными случаями.
Астрида – еще и сертифицированная домашняя акушерка. А так как домашние роды, хоть и легализованы в Латвии, но не входят в государственную систему здравоохранения и родовспоможения, то домашние акушерки сами определяют свой формат работы.
– В моем случае услуга включает в себя три послеродовых визита. Далее молодые матери всегда могут со мной связаться, причем в течение всей жизни.
– Большая часть молодых родителей нуждается в обычной человеческой поддержке, – убеждена Марина Брице. – Психологи и психотерапевты зачастую совершенно не нужны, а нужна поддержка человека, который «идет» рядом с женщиной и который понимает, что именно ей нужно. Абсолютному большинству женщин сразу после родов и в первые несколько недель после требуется такая поддержка. Недавно я рассказала об этом своему тренеру, и она ответила: «Я рожала сто лет назад, но до сих пор помню, как в эти сумасшедшие сутки ко мне подошел доктор и взял меня за руку. Я начала рыдать, но роды, которые до этого момента никак не продвигались, прошли идеально». Это один из примеров ключевого механизма запуска выработки окситоцина – главного гормона родов. Он появляется только от ласки, любви, сердечных слов, тепла, от поддержки. А без него мы не сможем родить.
Практические предложения
Исследование ВОЗ на тему, почему женщины Латвии предпочитают не рожать еще одного малыша, показало, что основная причина – нехватка поддержки. А по наблюдениям психологов, люди не хотят повторно рожать детей из-за пережитого тяжелого болезненного опыта – как во время родов, так и после. Что бы помогло исправить ситуацию?
– Мне, как молодой неопытной маме, нужен номер телефона, по которому я смело могла бы позвонить и быть уверенной, что там мне подскажут решение, в том числе и в наиболее вероятном случае – под влиянием посттравматического синдрома, – говорит Екатерина Зилпауш. – Например, что мне делать, ребенок плачет уже 20 минут, может, он сейчас умрет (откуда мне знать, что это «банальные» газики?).
Также будет отлично, если в Латвии появится система, по которой каждой беременной женщине обеспечат хотя бы пять консультаций поддерживающего лица. И этот специалист поможет подготовиться к родам, поможет во время родов и после них, смягчая культурный шок, который наступает у молодой неподготовленной семьи.
Елена ПЕВЦОВА
